Если бы я знала, что, как только мы переедем в этот таунхаус, она сбежит в пустыню от меня к полусумасшедшему 300-килограммовому идиоту… Господи Боже мой!
Да, еще она сказала такую фразу: «Ты хочешь обменять квадратные метры на сад?» Я сказала: «Конечно, потому что самое главное – это сад, где поют птички, где ты можешь писать, где ты можешь делать все, ты там можешь жить, ты там можешь спать. Сад – это самое главное. Запомни!»
Сад – это место, где живет Бог. Да, это так. Свою последнюю ночь в нашем общем доме в Беверли-Хиллз я провела в саду. Пошла далеко, как всегда, в свою «джунглю». Чтобы в нее попасть, надо было пересечь большой бассейн, идти долго-долго по поляне и потом, попав на нее, долго подниматься наверх по лагам. На одной из них, самой большой, на высоте 10 метров, было мое убежище. Лаги были мне столом, и лавкой, и креслом – это было моим всем.
Я сидела, наблюдала и слушала эту божественную тишину, украшенную удивительной музыкой сверчков, которую так ценила в Беверли-Хиллз. Создавалось ощущение, что время остановилось. У нас на территории жили два оленя, семь енотов с детенышами. У меня жили утки в бассейне до тех пор, пока чистильщик бассейна мне не устроил скандал и не потребовал большей платы. Жила синяя птица счастья, которая прилетала каждое утро и будила меня. Своим звонким голосом она щебетала: «Мамуленька, где мои орешки?» – я давала ей орешки, и все было хорошо. Приходили койоты, но их я кормила в другом месте.
И вот я сижу на этой балке и внимательно смотрю, что происходит. Слышу шорох сверху. Поднимаю голову и вижу, что пришли все семь енотов с детенышами и сидят сверху. Все вышли и сидят надо мной. Я думаю: «Так, интересно». Мне еще в то время никаких таких мыслей не пришло в голову. Потом что-то черное, как черная энергия, с громким шумом передо мной ка-а-ак пролетит! Я по-настоящему испугалась. Потом поняла, что эту зафитилюрку устроил филин, который тоже там жил.
И вот в этот момент я начинала впервые в жизни понимать, что, наверное, животные все вокруг меня это делают для того, чтобы показать мне свою грусть и попрощаться. У меня потекли слезы. А глубоко внизу вдруг появилось очертание чего-то довольно большого, которое очень похоже на Винни-Пуха, такой мишка с ушами – сидит и не шевелится. Блин, думаю, это еще что такое? Вот этого мы еще не проходили.
У меня нет никакого страха. Животное сидит, не движется. Я на него смотрю. Мы так просидели пять минут. Животное сидело прямо там, на дороге, где я обычно хожу домой. Надо было что-то предпринять. Я взяла телефон, набрала Настю. Я хотела ей сказать: «Настенька, может, ты выйдешь во двор, половником ударишь по кастрюле, пошумишь, а то здесь какие-то медведи у меня сидят на территории». Но Настя не сняла трубку. И поэтому мне пришлось оставить ей сообщение.
В тот момент, когда оставляла это сообщение, я испугалась по-настоящему, что испугается Настя, у меня пошли мурашки и шарахнул адреналин. Сразу же, в эту же самую секунду мой «медведь» поднялся, очень медленно развернулся, ему было так грустно от моего испуга, вы не можете себе представить. Опустив голову, он стал уходить налево, в сад, и по его профилю я поняла, что это не медведь вовсе, а рысь. Да, на территории жила рысь. Нас предупреждали о том, что она выбрала именно меня. Нет проблем, именно так меня выбрали и олени. Но после того как за полгода они съели весь сад, я им сказала: «Знаете что, мои любимки, давайте-ка валите отсюда». Я с ними просто договаривалась. Я вообще со всеми договаривалась. И они каким-то образом меня считывали.
Мне стало ужасно грустно, и оттого, что я испугалась, все семь моих любимых енотов медленно стали уходить, филин затянул свою песню – у-у-у-у… Я, вся зареванная, благодарила Бога за эту обитель, где постоянно жила. Я никогда не жила в доме, я жила вот на этом бревне, огромном таком, комфортном. Я творила на нем, писала проекты, сценарии, составляла свои роли. Я же отшельница. Меня никто не мог там найти, мое место совсем не было видно. Ниоткуда. Подчас даже семья не знала, дома я или нет. Моя жизнь проходила в «джунгле», как у Маугли. И вот сейчас мне предстояло эту «джунглю» покинуть и поехать туда, где звенит металлом, железом, безумной информацией сумасшедший город под названием Лос-Анджелес.