Я всегда к наркотикам относилась с огромным страхом. Так как я прошла эту привязанность страшную к алкоголю, спасибо, Господи, то я знала, что мне пробовать ничего другого нельзя, я никогда в жизни оттуда не выскочу, поэтому с наркотиками, слава богу, у меня все в порядке. Ну… зато уж покурила я в своей жизни! Можно сказать, что жизнь прокурила (ха-ха! И не только сигареты).
Мне даже в голову такое не могло прийти, чтобы рыться в Митиных шкафчиках! Помню, как Максимилиан Шелл сказал мне однажды: «Whatever you do for your children is wrong» («Чтобы ты ни делала для своих детей – все неправильно»). Поэтому относись к этому нормально.
Возвращаемся к Насте и вопросу про женскую линию. Итак, у девочки Наташи, у которой был такой недостаток материнской любви, что просто нереально, рождается девочка Настя. Мне хочется ей дать, и дать, и дать как можно больше. А так как меня не научили, то, видимо, не очень получается и не очень получилось. Или надо было совсем перестать работать? Но вы поймите меня, я молодая, у меня столько надежд. Мне казалось, что я могу все, что у меня хватит времени и быть с семьей, и продолжать заниматься моей любимой работой, и воспитывать детей. Мне казалось, естественно, что я супергерой, супергигант, супервумен. Жизнь в результате это показывает чуть-чуть по-другому. Я не могу сказать, что I did the best (я сделала лучшее), но я могу точно сказать, что я безумно, безумно старалась.
А что у нас в семье происходило? Моя прабабушка задействована, моя бабушка задействована, моя мама задействована, задействована Наташа. Это уже четвертый человек. Теперь идем к Насте, пятой в роду. Я говорю про женский род. У Насти случается такая же трагедия с ребенком, потому ее дочь Лея живет отдельно от мамы, воспитывается папой и другими бабушкой и дедушкой с возраста двух лет. С Настей они видятся только очень-очень редко. Лея, моя внучка, будет шестой девочкой в нашем роду.
Я так счастлива, что наши отношения возобновились в прошлом году. По желанию Насти наши встречи с Леей были жесточайшим образом прерваны. И вот в августе 2023 года я ездила в Европу, и я ее нашла, и мы вместе настолько часто, насколько у нас получается, и остановить этот процесс не сможет уже никто.
Я понимаю, что у меня есть колоссальная миссия в этой жизни – очистить свою женскую линию, чтобы у Леи была чистая нормальная жизнь как у женщины. Она до сих пор не знает, кто ей нравится: мальчики, девочки? Она вообще считает себя чистым спиритом, который не имеет никакого отношения ни к одному полу.
Лее исполнилось 15 лет, и именно в этом возрасте Настя пришла из школы и заявила: «I am bisexual» («Я бисексуальна»). Она очень любила меня поддеть. А я никак не отреагировала. Она взбесилась, стала на меня кричать:
– Почему ты не реагируешь? Я тебе объясняю, что я бисексуальна!
– Ласточка моя, я тебя так люблю, будь ты бисексуальна или влюблена в слона, или в крокодила, я буду тебя любить такую, какая ты есть. Я тебя люблю, я тебя уважаю.
Этот заезд у нее не получился. Каким-то образом бисексуальность заснула, сама по себе растворилась и куда-то ушла. Но после этого заявления мне стало немножечко волнительно, и я пошла в эту ее роскошную школу. Школа была чуть-чуть за пределами Беверли-Хиллз, но считалась лучше, чем в самом Беверли-Хиллз, где мы жили. Прихожу в школу, иду к завучу, мне надо было понять эту ситуацию. Прохожу огромным коридором и читаю такие плакаты: «А ты решил, кого ты любишь – мальчиков или девочек?», «А ты это пробовал?» То есть идет такая пропаганда… У меня волосы дыбом встали. 1992 или 1993 год. Я захожу в школе к главному и говорю: «Простите, пожалуйста, а вот этот коридор, который ведет в ваш кабинет, дети в нем бывают?» – «Конечно. А как же не бывают». Я говорю: «Так, понятно, девочка моя в этой школе учиться со следующего года не будет».
Но дальше пришлось с такими Настиными сложностями столкнуться, что даже говорить об этом страшно и писать об этом страшно.
В то время я работала в России в театре Райхельгауза, в потрясающем спектакле «Прекрасное лекарство от тоски». На сцене только два актера – мы с Альбертом Филозовым. История про двух балетных артистов, которые уходят из профессии. Так как они больше не танцуют, то придумывают себе удивительные развлечения, непонятные и трагические. Хотя спектакль был светлый, очень светлый, все-таки он называется «Прекрасное лекарство от тоски». Я очень любила его и постоянно играла.
И вот я играю в спектакле в России. Звонит Анита Шапиро, Настина «временная няня». К тому времени Анита уже была женщиной определенного возраста, я, конечно, понимала, что молоденькой девочке точно не нужна, как бы сказать, старушка, но Анита была такая вменяемая нью-йоркская женщина и дерьма, конечно, не допустила бы.