– Папа, не надо химиотерапии, я Богом молю, дождись меня, мы сделаем стволовые клетки, мы успеем, не дай изувечить себя, когда твоя иммунная не восстановится никогда больше, это химиотерапия, я умоляю, согласись!
– Это так дорого, я не могу принять.
– Блин, при чем тут «так дорого», уже успокойся, не я плачу.
– Нет, не могу.
Вот вы понимаете…
Я улетела и в этот момент снова стала «предательницей». Как у меня это повторяется в жизни. Это как с Настей, когда ее в третий раз отправили в больницу, а я не прилетела. Я просто хотела показать Максу, насколько серьезная ситуация с дочерью, чтобы он очнулся и мне помог. Но я тут же была отмечена как предатель. Я поехала. Да.
В последний день без разрешения Ринпоче я поперлась на огромный водопад безумной-безумной красоты и очень мощный. Пока я стояла под этим ледяным водопадом, сместился позвоночник, струя была очень сильная и холодная. Я безумно заболела. Но самое страшное, в то время я не знала, что у меня непереносимость лактозы. И с каждым днем я чувствовала себя хуже, хуже и хуже, потому что каждый вечер у нас с Ринпоче была церемония чая с молоком, натуральным молоком от настоящих горных коровок. У меня, простите, все вытекало из организма. Спасибо Саше, он еле дотранспортировал меня до Москвы. Я упала с температурой 41 °C. Болела месяц.
И, конечно, я тут же связалась с Ринпоче.
– Как такое может быть? После такого святого дела, после всего этого – такое заболевание? Я просто умираю физически.
– Ничего лучше с тобой в жизни случиться не могло. Это таким образом чистится твоя карма.
Я заткнулась, легла в постель и болела, болела, болела. Мама обрывала мне телефон и кричала, что нужна помощь, а я не могла встать. Полетел позвоночник. Сама виновата, что поперлась на этот водопад. С непереносимостью лактозы мы справились, но эту историю я не забуду никогда. И это чувство полета, когда ты вышла из болезни, оно непередаваемо, незабываемо, и благодарности моей, преданности и признанию нет конца.
А Саше огромное спасибо за поддержку. Ринпоче Сашу очень-очень любил и ценил. Саша действительно появился в моей жизни как ангел-хранитель неизвестно откуда, пробыл со мной преданнейшим образом семь лет, охранял, стал моим директором, оставил свой модельный бизнес – когда он работал менеджером, у него не было времени, чтобы проводить его со мной, и он решил уйти с работы и посвятить свою жизнь мне. Саша! Благодарю тебя за это, я благодарю тебя за эти семь лет! Ушел Саша точно так же, как и появился – из ниоткуда в никуда, ушел, когда я вернулась с Алтая. Мы сидели с ним на балконе, Саша внимательно за мной наблюдал, он не верил тем энергетическим изменениям, которые со мной произошли, и вдруг произнес фразу: «По-моему, я здесь больше уже не нужен!» И ушел навсегда.
Мне необходимо рассказать, как уходил Ринпоче. У него случилась колоссальная проблема с почкой, и нужна была пересадка. Естественно, в своей жизни Ринпоче не выпил ни одной таблетки. Он признал эту ситуацию, понял, что ему пора уходить. Он нормально к этому отнесся, не было никаких проблем. Но тут все случилось чуть-чуть по-другому.
В историю вмешался его друг, монах, Его Святейшество Далай-лама, и сказал, что они должны обратиться к государственному оракулу Тибета Нечунгу. Тот провел ритуал и передал Далай-ламе, что Туксэй, сын Ринпоче, должен ему отдать одну почку. Это не страшно, потому что люди живут с одной почкой, но Ринпоче отказался, на что Его Святейшество сказал: «Ты прекрасно понимаешь, что не имеешь права отказываться. Будет только так и никак иначе. Ты нам нужен».
Все прошло великолепно, замечательно. Ринпоче, как всегда, смеялся. Туксэй чувствовал себя отлично, до сих пор живет с одной почкой, до сих пор руководит различными большими историями. И жизнь продолжалась. Продолжались мои приезды. И точно так же продолжались мои учения.
Однако когда случилась пересадка почки, Ринпоче в первый раз в своей жизни (ему было далеко-далеко за 70 лет) начал принимать таблетки и пил их регулярно, чтобы почка не отторгалась. И Ринпоче заболел раком. Он сразу спокойно сказал: «Я не хотел ничего этого делать, потому что знал – будут таблетки, я знал, что у меня будет это заболевание». Но он вообще никак к этому не отнесся и не пошел никуда лечиться.
Катенька мне рассказывала про его уход, это было просто невероятно. У него никогда не было никакой боли. Единственное, если раньше он практически всю ночь сидел в своем маленьком алтаре и медитировал, эта медитация и была его сном, то последние дни он уходил спать в постель. Больше не принял ни одной таблетки. В последнюю ночь он попросил Катеньку, чтобы она его просто за ручку поддержала и отвела в его монашескую спаленку. Катя очень просила у него разрешения остаться рядом. На что он ей ответил: «Не волнуйся ни о чем, мы с тобой еще увидимся». Она очень плакала и хотела остаться, но он попросил ее уйти.