Но я все-таки хотела бы вернуться к нашей встрече в 2018 году. Как только я прилетела в Москву, тут же позвонила ему. Мы с ним встретились в «Москва-Сити» в каком-то ресторанчике. Я обратила внимание на его дреды. Его дреды волоклись по земле. Такого зрелища я еще никогда не видела.
Я благодарна Кириллу за то, что он пришел на одно из моих ток-шоу. Он человек очень деликатный, очень умный и очень образованный. Он учился с Димитрием в одном месте, в Швейцарии, потом в Лондоне, практически в совершенстве владел английским языком. И поэтому у нас был проект попробовать его все-таки за границей. Я наводила справки, подготовила серьезных менеджеров к его приезду, а он начал записывать музыку и свои музыкальные произведения на английском языке. Это было замечательно.
Когда он пришел ко мне на шоу, это была сенсация. Он ушел от всех, семь лет не появлялся ни в прессе, ни на телевидении, и когда мы сообщили, что на шоу будет присутствовать Кирилл Толмацкий, нам никто не поверил. Он говорил очень деликатно, никого не обижая. Он был настолько мудр, недаром часто смеялся над собой и говорил: «Ну, сейчас в газетах опять напишут с издевкой, что этот старый раввин с дредами пришел, начал всех поучать». Он к себе относился с диким юмором всегда. Вот я тоже всегда отношусь к себе с сарказмом и юмором. Видимо, поэтому для него Кирилл и Децл – это отдельные вещи, как для меня Наташа и Наталья Андрейченко. Последняя – продукт, который я создала. Это мы с ним понимали, видимо, это нас с ним удивительнейшим образом объединяло.
И вот Кирюша… Почему вода? Почему я об этом думаю? Вдруг он приходит ко мне с предложением сделать новую версию «Мэри Поппинс». То есть освежить ее: немного техно, немного другого звука. Я сразу это услышала. Я сразу это поняла. Но тут же история у нас с Максимом Исаковичем Дунаевским. Вы понимаете, это написано в качестве симфонической музыки. Но Кирюша был прав. Он сказал: «Это даст новое дыхание. Это сейчас забомбится во всех ночных клубах, это будет новое рождение».
Ой, как это было непросто – разговаривать с Максимом Дунаевским на эту тему. Я провела долгие переговоры. Сначала он категорически сказал нет, я продолжала ему звонить и продолжала с ним разговаривать. Я говорила ему: «Максюшенька, любимый, ну что ты теряешь, объясни мне, пожалуйста, каждую секунду мы будем тебе приносить материал на одобрение. Мы же не собираемся сделать и выскочить как самозванцы. Нет. Все под твоим великим гением и контролем. Ну помоги, пожалуйста, осуществить мечту. Ну почему не дать второе дыхание великому симфоническому музыкальному произведению? Пусть это случится».
И где-то на третий раз переговоров Максим сказал: «Да, я согласен. Делитесь». Боже мой, мы были так счастливы, бросились в эту работу. Она продолжалась кусочками. Мы опять работали, он записывал уже произведения на английском языке, присутствовал все время Димитрий на другом конце провода, из Швейцарии, и как-то вот этот момент слияния произошел опять.
Но работа моя закончилась в 2018 году, я в России пробыла ровно восемь месяцев, и мне надо было ехать делать дела, и в частности дела Кирюши. Мне надо было лететь в Лос-Анджелес, где я нашла очень заинтересованных людей и менеджеров для подготовки его появления там.
Потом начался 2019 год. А затем случилось… Все знают, что случилось. Кирюша нас покинул. Никогда не забуду свое чувство, свое первое чувство. Когда мы только встретились, такие счастливые, и сидели в этом маленьком ресторанчике в «Москва-Сити», мне уже тогда показалось, что он очень устал. Он был такой мудрый-мудрый, взрослый и даже, я бы сказала, такой старый мудрец. Он был готов к отходу, как ни странно. Он уже стал мудрецом. И когда я общалась с его мамочкой, изумительнейшей Ириной, она мне призналась в том, что на Новый год, уже незадолго до его ухода, он вдруг ей сказал: «Мама, ты знаешь, я так устал. Я больше не могу».
И, конечно, когда это случилось, истерики моего сына было остановить просто невозможно, потому что Кирилл хотел с семьей лететь во Францию, купил билеты, и его не выпустили, потому что у него не было оплачено электричество. Он такой человек скромно-гордый, я думаю, мы с ним поэтому тоже родственные души. Я никогда не могу попросить, вот вроде такая смелая, но на самом деле в душе – маленькая девочка Наташа, которая никогда в жизни не может у человека попросить помощи. Вот так и Кирюша. Он не мог попросить помощи. И Митя до этого не допер. И когда за неуплату электричества их всех вернули обратно, Митя говорит: «Боже мой, какой я идиот, когда он мне рассказывал эту историю, как я не допер, что человеку нужна помощь, а у меня там стоит целое поместье Шеллов, никто там не живет в Альпах, несколько домов, пусть бы ехал туда с семьей, жил бы там, сколько хочется, создавал бы свои великолепные музыкальные произведения, Господи, какой я козел.» Он простить себе этой ситуации никак не мог.