Так вот, в канун Нового года я поехала на Арбат от своей подруги Юли, с самой окраины города. Я стою голосую – и ни одного такси. Простояла час, и мне стало плохо. Я никак не могла понять, почему. Левая нога у меня окаменела и замерзла, просто превратилась в ледяную сосульку. Я отошла в сторону фонаря, посмотрела внимательно на сапог – дорогой сапог, красивый, кожаный, элегантный – а в нем оказалась огромная дырка у большого пальца, и в нее залетал снег.
Искусство с детства
Это была любовь
С Максимом и Митей в Снегирях
Приучала Митю к музыке с 1,8 года. На даче в Снегирях
На даче в Снегирях
Митя на даче с прабабушкой
Дегтярный переулок. Семья в сборе
Дегтярный переулок. Ремонт закончен
Когда я приехала, все были заняты только мной. Я сидела в каком-то тазике и отогревала ногу, а все стояли вокруг меня. 12 часов, бой курантов – а я вот с ногой в тазике. Я каким-то образом испортила всем гостям Новый год. И я сказала себе: «Больше этого никогда не повторится. Это отвратительно. Я не могу себе больше такого позволить».
И это стало последней каплей. Я пришла к папе. Я пришла к нему ровно через три недели после его разговора с министром Филиппом Ермашом. Я пришла и сказала: «Папа, помоги мне, пожалуйста. Я обязана остановиться, я не могу сама, я не знаю, как это сделать, у меня не получается. Я устала, не хочу больше».
Он ждал, видимо. То есть не видимо, а точно. Моментально появился Олег Петрович – врач. Мы оказались с папой в очень красивом одноэтажном особняке зеленого цвета, который располагался сзади кинотеатра «Россия». Врач сказал, что я сейчас обязана три недели продержаться без единой капли алкоголя. Что я и сделала.
А через три недели мы с папой поехали в квартиру Олега Петровича. Куда-то далеко-далеко, за кудыкины горы, в хуйкино-писькино. Мы заходим в очень элегантную, очень скромную, но крайне красивую и уютную квартиру. В квартире только кухня и 20-метровая комната. Меня ждут три врача: Олег Петрович и два реаниматора в костюмах… Я в шоке. Я не понимаю, зачем столько людей и почему в ногах постели, куда меня положили, расположена страшная металлическая машина, которую я сразу возненавидела. Папу посадили на стул за моей головой. Это очень важное замечание, очень важное. Я видела только трех врачей и эту ненавистную машину и совершенно ничего не понимала.
Помню, что эта «операция» стоила бешеных денег – ровно 150 долларов, и лечение было экспериментальным. Об этом сказал Олег Петрович: «Вы первая в нашей стране, и я произвожу над вами эксперимент. Это самый лучший способ „зашивки“ на сегодняшний день». И вот мне его привезли секретным путем из США, этим методом пользуются для совсем уже безнадежных больных. Хорошо. А я-то что, что я знала?
Олег Петрович достает шприц, показывает папе и мне ампулу, ломает ее, набирает в шприц. И показывает мне этот идиотский шприц. И что? Он вводит его в вену моего тела. Хорошо. А потом задает очень странный вопрос: «Какой алкогольный напиток вы предпочитаете больше всего?» Тут-то я ему, конечно, сказала неправду. Я говорю: «Пиво». Думаю, самый легкий сейчас выберу. Не знаю почему – выбрала пиво. Он говорит: «Сейчас». Открывает бутылку пива, наливает мне малюсенькую такую рюмочку. Я еще думаю: «Много не буду, целый глоток не сделаю. Сделаю полглотка – кто его знает, что будет?» Короче говоря, делаю эти полглотка. И в эту самую секунду я начинаю задыхаться. Это было крайне-крайне неприятно. Не могу вам сказать, сколько времени это продолжалось – секунд 57 или минуту. Я не знаю, как быстро человек теряет сознание. И наконец, абсолютно безболезненно, без сопротивления я выхожу из тела и поднимаюсь в противоположный угол комнаты. И мне становится так хорошо, что я не могу вам описать этого чувства. Мне так комфортно, у меня ничего не болит, меня ничего не беспокоит. Я понимаю, что у меня есть тело, оно какое-то кругленькое, что у меня есть полукругленькие ручки, знаете, как привидения в мультиках показывают, я все осознаю, понимаю, что происходит в комнате. После этого я начинаю подниматься еще выше и выше и одновременно продолжаю находиться в комнате.