Станиславский постоянно сравнивал две школы: школу переживания и школу представления. Можно идти с холодным красивым видом, в соболях, представлять себя кем-то и не произвести ни малейшего впечатления. А можно стать своим героем, совершенно другим человеком и переживать с ним свою судьбу.
Школа переживания по силе эмоций – это совершенно другая школа, и наша сцена была написана именно для школы переживания. А Максимилиан – мастер другой школы, и он устроил из этого эпизода представление. Но правда в том, что только свита играет короля… Очень-очень грустно. Первый колокольчик с Максимилианом.
Интересно: по закону притяжения или нет, но в моей жизни так все и произошло. После нашего расставания я оказалась в 18-летнем целибате[6]. Но это будет позже. А пока.
14. Как Макс меня изнасиловал
Приближалась середина декабря. Все до единого были отпущены – естественно, католическое Рождество отмечается в ночь с 24-го на 25-е, потом Новый год и каникулы. Поэтому никого из съемочной группы с 15 декабря не было в Москве. У всех в контрактах была прописана возможность сесть в самолет и улететь к себе домой в Америку, чтобы провести этот месяц со своей семьей. Это касалось всех творческих участников съемочной группы и даже моих любимых «маленьких» ассистентов. Только на больших голливудских продакшенах есть такое поклонение и уважение к актеру, что главный персонаж никогда не надевает и не снимает свои костюмы сам, не зашнуровывает ботинки. Боже мой, сколько слез и стыда для меня стоило протянуть мою красивую стопу маленькой женщине, которая занималась моими костюмами и каждое утро натягивала и зашнуровывала на моей ноге маленький царский шелковый сапожок. Я думаю, что это совершенно замечательно. Макс тоже улетел в Мюнхен, к себе домой. Я не знала, как смогу пережить этот месяц одна, потому что влюбленность моя в него была очень сильной.
В это время мне необходимо было заняться своим женским здоровьем. Мой замечательный врач, Степан Грачикович Карапетян, который помог мне с первой беременностью, обнаружил у меня какую-то небольшую эрозию, которую необходимо было убрать заморозкой. Этот процесс происходил, насколько я помню, 14 января. Итак, 14 января, заморозив все, что можно и нельзя, Степан Грачикович сказал мне, что никаких близких отношений с Максимом Исааковичем я иметь не могу аж прямо-таки в течение двух или трех недель. Ну что же, я сказала: «Да, конечно», и пошла к себе домой.
Но 15 января в страну влетел Макс. И естественно, он немедленно позвонил мне и умолял, чтобы я к нему приехала, он меня ждал.
Дело в том, что в отеле «Космос» все было подготовлено, и все, кто относился к съемочной группе, имели специальные пропуска для входа в отель.
Я вхожу в этот красивый отель. И как интересно, кого же я встречаю? Я встречаю господина Р. – известного музыканта, композитора, который был мужем очень мною любимой великой артистки, известной всему миру под именем М. Я обожала и боготворила ее семью и маму и работала с ее братом в фильме «Мэри Поппинс, до свидания».
Отдельная история, как господин Р. уничтожил, обанкротил нашу семью. Но рассказ об этом будет чуть позже. А тогда он, конечно, хотел мне добра: «Девочка, если вы хотите, чтобы в вашей жизни в этой стране все было хорошо, никогда не ходите по таким гостиницам и особенно не давайте свой паспорт, чтобы его кто-то куда-то записывал». Я его услышала. Только потом я узнала, что он тоже приходил к Максимилиану. Видимо, он выходил в то время, когда я входила.
В гостинице меня провели на третий этаж, и как только открылась дверь (я даже не успела рассмотреть этот огромный номер) – о чудо! или не чудо? – но дальше я очень мало что помню… Максимилиан схватил меня за руку и потащил через все комнаты с такой скоростью, что я даже не успела очухаться, – и бросил на постель. Я не знала, как реагировать на эту ситуацию, потому что это было в моем характере с мужчинами – это я брала за руку и всех тащила. А в этой ситуации все случилось наоборот. Я даже не успела ему объяснить, что у меня была небольшая операция, что мне нельзя… а все уже происходило со страшной силой и страстью! И, конечно, Макс ничего не понял. Он сказал, что такой божественно-сексуальной женщины у него в жизни никогда не было – моя разморозка оттаяла и выходила вода со льдом. И Макс подумал, что я настолько искусна и что я такая великосексуальная любовница, что вся наша постель оказалась абсолютно мокрой.