Можете себе представить? Сначала никто его об этом не просит, он встает на колени и просит руки у моих родителей, а после этого говорит, что он не может этого сделать. Это заболевание в прогрессии. Понимаете? Но я-то тогда не считывала эти моменты. И это было совершенно невероятно.
Наш разговор состоялся перед выездом в аэропорт Шереметьево. Как я это выдержала, я не знаю. Как я не пустила ни одной слезинки? Вот это мужество, эта стойкость, самоотверженность – откуда во мне все эти качества? (Я думаю, за это надо поблагодарить мою маму и ее жестокое воспитание.) Господи, я же была еще совсем молодой женщиной!
И мы едем в Шереметьево на машине. Никогда не забуду этой дороги. Мы прошли в ВИП-зону (и меня как Наталью Андрейченко в эту ВИП-зону пропустили без билета). И когда Максимилиан с Имми уходили на паспортный контроль, я долго стояла и махала им рукой, как будто бы все хорошо, до самой последней секунды, пока они не исчезли на горизонте…
И вот повторяется история один в один, как это было с Максимом Дунаевским. Это удивительно. Почему у меня в жизни такая цикличность? Видимо, Вселенная учила меня считывать знаки судьбы, учила принимать решения, а я, поэтому все и повторялось.
Я возвращаюсь почему-то в квартиру подруги Юли, сажусь на ее роскошный бордовый кожаный диван, Я не поднимаюсь с него трое суток. Помню, я сварила для себя два яичка всмятку. Помню, что одно яичко я немного поковыряла, у меня даже есть такая фотография, а вся остальная еда стояла на тарелке, пока, простите, не сгнила – трое суток! Я сидела в одной позе. Я даже не ложилась. Не помню, спала я или нет. Слезы лились градом, но я была просто в оцепенении,
После этого все решения были приняты. Я дала Юльке слово, что больше подобного никогда не повторится. Что наши с Максимилианом отношения закончены.
Я перестала снимать трубку телефона. В те времена в Советском Союзе, в 1985 году, звонок по внутренней линии и по международной отличался (международная линия звонила без остановки и перерывов), и я сразу могла понять, откуда мне звонят. То есть по работе, друзья или Максимилиан. Если звонил он, я не поднимала трубку. А телефон звонил так, что жить мне не давал, И вдруг стали происходить какие-то удивительные вещи. Сначала оживилась Мария Шелл, сестра Максимилиана, потом мне начала звонить его переводчица Андрея. Вот она звонит мне и говорит: «Я вам от Марии Шелл везу подарок (какой-то видеорекордер). Я очень прошу, давайте договоримся, что вы откроете мне дверь, потому что я вам хочу его передать, он тяжелый». Я и подумала, что если это Андрея и Мария Шелл, то все не так опасно. Месяц прошел.
Мы с Юлькой находились в моей большой квартире в Дегтярном переулке, она что-то готовила, нарезала салаты. Важный момент, в моей квартире две входных двери: одна железная, другая деревянная, красная, очень красивая, толстая-толстая дверь. Посмотреть в глазок у меня не было никакой возможности. Я была замурована. И вот звонок в дверь. Я очень аккуратно подхожу и начинаю разговаривать издалека, мол, кто это. Слышу голос Андреи, которую я знаю после многих месяцев совместной работы. Она переводила Максимилиану многие наши скандалы, она переводила детали нашей совместной жизни. Макс очень хорошо знал мою квартиру, двери в ней и подготовился великолепнейшим образом. И вот я открываю первую дверь, открываю вторую дверь…
И передо мной стоит Макс, огромный в своем дутом черном пальто в пол, в своей норковой шапке-ушанке с опущенными ушами.
Я испугалась так, что скрестила руки перед своим лицом и медленно стала идти назад, повторяя только одно слово: «No. No. No» («Нет. Нет. Нет»). Я отступала назад, в сторону кухни, по огромному длиннющему коридору – минимум семь метров, может быть, даже больше. А он шел на меня, огромный, и прибавлял скорость с каждой секундой. Я, испуганная, уже почти бегом, практически падая, добираюсь до кухни, поворачиваюсь. и вижу Юльку, которая в полнейшем оцепенении стоит с огромным ножом в руке, готовая Макса просто убить.
И в этот момент я ослабеваю. Руки мои просто падают, как плети. Макс со своей мощной энергией подходит ближе, хватает меня. Я сдаюсь. И он меня целует.
Слезы льются по моему лицу, идет огромная долгая пауза. Молчание.