Я, наверное, даже не знаю, как бы я смогла это пережить, но случилось другое событие, которое, отвлекло мое внимание очень серьезно. Это моя глупая история с зубом, очень трагичная. История о том, как я чуть не умерла. Об этом говорил весь город. И после этого часто, когда со мной знакомились большие актеры и режиссеры, они говорили: «А, так это вы та молодая русская красавица, которая умирала в лучшем госпитале Cedars-Sinai от безумного дантиста».
18.5 Смерть от зуба
Это был 1990 год. Как вы помните, мой агент приказал отбелить зубы и сделать голливудскую улыбку. Я думала, что я просто пойду к дантисту и он положит какую-то пасту, чтобы это все отбелить. Но дантист провел комплексное обследование, и, вместо того чтобы просто отбелить мои зубы, ассистентка дантиста выкатывает мне счет на 27 000 американских долларов. Вообще, нормально? Мне показали, что в СССР когда-то давно в моем зубе была забыта иголка, когда делали рут-канал. В общем, показали всякие гадости… Я им говорю: «Вы мне зубы будете делать или нет?» В результате мне нанесли отбеливающую пасту, я не смогла ее терпеть, потому что она щипала так, что я кричала как сумасшедшая, смыла эту пасту и сказала: «Пошли вы все на фиг, не буду я ничего отбеливать».
27 000 долларов в 1990 году – вы вообще понимаете, какие это деньги? Но дело в том, что меня все-таки убедили в необходимости лечения. В моем зубе действительно застряла иголка, я это видела на снимке. Мне сказали, что из-за этого практически начиналось воспаление, хотя зуб меня и никак не беспокоил. Но вот, мол, если начнется воспаление, вы потеряете все зубы. Наверное, это все была ложь.
Доктор был очень непростой. Имя этого доктора – Поль Готье. Работал он в Беверли-Хиллс и был личным дантистом бывшего президента Рейгана, поэтому это не просто такая шваль неизвестно откуда и ничего не понимающая, а это большой дантист. И безответственный человек. Как сейчас помню, в пятницу он вырывает мне зуб и забывает прописать антибиотик, который в Америке обязателен. Если он знает, что у меня может начаться воспаление, как можно так было делать? Но он отправляет меня домой, отдав мне на руки карточку с номером телефона его партнера, человека, который делает зубные каналы, и говорит: «Не дай Бог что, ты с ним свяжешься, и вы вместе решите все вопросы без меня». Я не поняла, почему без него. Только потом я узнала, что этот Поль Готье был настолько богат, что жил в лагуне Бич и летал на работу на собственном самолете. И работал он только со вторника по пятницу, три дня в неделю, а потом улетал на самолете домой.
А я домой пошла пешком. У меня начался чудовищный флюс, поднялась температура, я очень плохо себя чувствовала. На следующий день, в субботу, к нам приехал в гости Никита Михалков. Они тусовались с Максом, играли в теннис, жизнь была восхитительна и замечательна. Температура поднималась. На тот момент она достигла 38,8. Ночью – 39,3. Когда я проснулась в воскресенье, Макс все еще проводил время с Никитой – они два художника, и я понимаю, что им было очень-очень хорошо вместе. Я все-таки смогла встать с постели и позвать Макса. И, как всегда в таких ситуациях, очень спокойно я положила свою руку на его и сказала: «Макс, услышь меня сейчас, пожалуйста, правильно. Я это чувствую моим сердцем и душой. Я умираю. Что это означает, я не знаю, но я умираю. Все офисы закрыты, сейчас воскресенье. Что мы будем делать?»
Нашли какого-то врача на Бедфорд-драйв, в Беверли-Хиллс. Доктор Майзель, как сейчас помню. Он открыл свой офис, только потому что услышал имя Максимилиана Шелла. Он посмотрел меня и сказал, что это очень серьезная история и что меня необходимо госпитализировать, что началась гангрена с абсолютным заражением крови всего тела…
И вот меня транспортируют в госпиталь. Меня таскают по каким-то трубам. Меня отправляют на рентгены такие, на рентгены сякие. появляется врач, в которого я сразу же влюбилась. Это был ЛОР по имени Эд Кентер. Я мгновенно поняла, что этому человеку можно доверять.
События развивались очень быстро, уже наступил понедельник. И дальше я ничего не знаю. Я не знала о разговоре, который состоялся между Кентером и Максимилианом, но я знаю, что в ту ночь Макс остался спать со мной в госпитале. У меня была огромная палата, и внизу, на полу, Максу постелили какой-то матрасик. Он спал, как собачка, и я так благодарна ему за присутствие и поддержку той ночью. Он не отошел от меня ни на секунду.