Я сказала Максу, что я больна. Меня лечили. Было страшно, три недели я не могла встать с постели. Конечно же, Макс не поверил, что я болею, подумал, что, видимо, я в очередной раз его предала.
В итоге я отдала Winds of changes бесплатно. Пусть люди радуются. Никто об этом не знал, но во многих цирках страны 20 лет воздушные акробаты делали свои номера под наше симфоническое произведение номер пять, которое называется «Ветры перемен».
4. Camerawoman и СПИД
1998 год. 3 мая, на мой день рождения, Максимилиан подарил мне настоящую камеру, роскошную профессиональную Sony: «Я знаю, как ты видишь мир. Ты фотограф замечательный и камерамен, вот тебе инструмент, работай».
Через две недели случилась наша поездка на Каннский фестиваль. Я, конечно, на фестивале сняла очень много, настоящий фильм – такой свободы, что люди его даже понять не могли. Назвала я этот фильм No name film («Фильм без названия»), а Макс после этого фильма стал называть меня Camerawoman – супервумен с камерой, ха!
Итак, Максимилиан приглашен на съемки к очень известному американскому режиссеру и своему другу Генри Джеглому, который практически точно так же, как Вуди Аллен, снимает всех великих звезд за самую маленькую плату, но предлагает им потрясающие accommodation – роскошнейшие отели, частные самолеты, высокого класса билеты
и всякое такое.
Наши accommodation были в Антибах, в старинном отеле Du Cap. Его любили все, от Марлен Дитрих, Ремарка, Хемингуэя до семьи Кеннеди и всех остальных. У отеля огромная территория, парк, который через пять минут выводил тебя на потрясающее место с бассейном. Так как это все было на горе, то бассейн как будто сливался с морем. Боже!
А у меня в руках камера. Я еще не знаю, как она снимает. Я, как маленький утенок, в диком восторге снимала все. Туда съехались самые большие звезды, и я… с этой камерой тусовалась. Это было потрясающе. Максимилиан был занят на съемках постоянно, а я была предоставлена самой себе: приглашена на лучшие party и т. д. и т. п. И все это вошло в мой No name film.
Самое главное party на том Каннском фестивале было организовано Харви Вайнштейном. Владелец Miramax Films Харви Вайнштейн сделал вечер для AMFAR Foundation – американского фонда исследования СПИДа. Руководителем фонда была Элизабет Тейлор: когда Рок Хадсон, великая звезда, умирал от СПИДа, он попросил ее организовать этот фонд, отдал ей свои 280 000 долларов, и Лиз по-честному вела эту работу. Нас связывали тесные узы: Лиз Тейлор дружила с Марией Шелл, сестрой Макса, и Мария помогла ей удочерить девочку. Элизабет назвала ее в честь Марии Шелл. Эта девочка Мария тоже была больна СПИДом.
И мы идем на это большое мероприятие. Контроль чудовищный. А я-то хочу пройти с камерой, чего делать нельзя.
И тут я вспоминаю про роскошное платье моего собственного изобретения, в котором я буквально полгода назад снималась в рекламе нашего «Черного жемчуга» в Москве. Мы для этой рекламы соорудили красивую беседку с колоннами цвета слоновой кости, а костюмеры придумали мне черное платье по ассоциации с «Черным жемчугом». Я его увидела, это платье, и поняла, что это черное безобразие тут точно надевать нельзя, нужно обязательно светлое, летящее такое, шифоновое платье, потому что я знала, что и как говорить, где поворачиваться и что должно происходить.
Короче говоря, платье такое они ни фига не могли сделать, и я поступаю очень просто: беру роскошный молочный лифчик женский, который спереди был из драпированного шелка, широкие лямочки тоже из шелка, никогда в жизни не подумаешь, что это лифчик. Сзади это было удивительным настоящим кружевом отделано. И мы к этому лифчику просто пришили роскошный шифон такого же цвета, чтобы он, как шлейф, тянулся по полу. Сделали мне из органзы точно такого же цвета стоячий шарф, который спускался вниз, как мантия, потому что надо было быть в почти царском облаченье, чтобы соответствовать обстановке и этой беседке, которую я создала и в которой мы снимали ролик.
За шейным украшением мы обратились к подруге моего менеджера Кате Филипповой. Она в то время еще не была самой большой звездой дизайна. (Потом мы очень много с ней работали, она потрясающий дизайнер.) Она берет такую штуку типа чокера из шелка, расшитого стразами и закрывающего все горло, а спереди нашивает как бы цепи из жемчуга. Это выглядело божественно.
В таком наряде я иду на мероприятие, где Лиз Тейлор должна «поднять деньги». Камеры, камеры, мы идем. А свою камеру я сложила в большую брезентовую сумку бежевого цвета. Сумка была красивая, и я сделала ее элементом гардероба, повесив на руку. Проходим мимо секьюрити, мое платье все в жемчугах и «брильянтах», все решили-такая модная женщина, она с Максимилианом Шеллом, прежде всего. И кто бы мог подумать, что в этой сумке спрятана камера? Я хулиганка, конечно, номер один.