– Они сюда вернутся.
– Да. Но мы ничего не можем с этим поделать.
Они поднялись во внутренний двор покинутого дома. Здесь было светло. В такие минуты Марк радовался даже этому заволоченному мрачными колдовскими тучами амархтонскому небу.
– Это уже третья неудача подряд, – произнёс Марк, убирая меч в кольцо на поясе. С недавних пор он постоянно носил Логос обнажённым. – За эти два дня я не обратил ни одного моррака. А ведь поначалу они слушались меня мгновенно и уходили из Амархтона один за другим.
– Они набирают силу. Сломать их ауру злобы становится всё сложнее. Армия Хадамарта приближается к городу, и они это чувствуют.
Марк и Никта шли по пустынным утренним улицам Мглистого города.
– Твои удары стали подобны ветру, Никтилена. Что за стиль ты сегодня использовала?
– Тихое Веяние.
– Покажешь как-нибудь?
– Тебе этой наукой не овладеть. Тихое Веяние требует полного отказа от всех жизненных стремлений и целей. Иначе говоря, танец меча должен стать твоей единственной целью. А твои стремления слишком тверды. Тебе лучше изучить какой-нибудь другой стиль.
– Вроде Слияния души и клинка?
– Нет. Это слишком опасно.
Какое-то время они шли молча.
– Фаран сделал тебя непобедимой. Ты бьёшься почти как Эфай.
– Нет, – резко возразила хранительница. – Учитель не убил бы ни одного из них. Он бы и меча не вынул. Они бы просто послушались его и ушли. И больше никогда не напали бы на человека… Мне же пришлось их убить. А это мерзко. Мерзко чувствовать, что убиваешь не даймона, не хаймара, не бездушную нежить, а живое существо, извращённое людской злобой.
– Тебе не кажется, что у них есть что-то общее с солимами?
– Может быть… Но с солимами было проще. Бывало, приходилось их убивать. Но они… не такие живые, как морраки, что ли… И кровь у них зелёная, а не красная… Впрочем, какая разница.
Стояло хмурое-прехмурое утро. Мглистый город окутывала полупрозрачная дымка. Ходили слухи, что с каждым днём она становится всё гуще – под действием заволоченной болотами местности у Северных врат, успевшей с недавних пор получить незамысловатое название – Мгла. Вечно равнодушные горожане – женщины, развешивавшие бельё, мужчины, мастерившие что-то во дворе, дети, молча сидящие у порогов – провожали Марка и Никту долгими взглядами. В них чувствовался страх – за себя, за свой дом, за свою семью, но страх этот как будто был единым целым с будничным равнодушием ко всему остальному миру, выходящему за пределы личного двора. В случае осады такой город обречён.
– Если бы я ощутил свой дар раньше! – проговорил Марк, повторяясь в сотый раз. – Но время взросления, увы, не позволило мне забежать вперёд.
– Время можно обогнать, – сказала хранительница.
– Обогнать? Время? Как? – Марк хмыкнул. Вернувшись из Фарана, Никта порой говорила совершенно непостижимые вещи.
– Увидь себя в будущем через год. То есть, представь себя таким, каким ты будешь через год. А тогда оглянись на себя теперешнего. Видишь разницу? Нынешний Маркос не чета тому, какой будет через год. Тот – гораздо сильнее, умнее, опытнее. Осознай себя им прямо сейчас.
Марк усмехнулся.
– Это сложно. Конечно, хочется верить, что тот, будущий Маркос, наверняка умеет принимать решения и нести за них ответственность. Но я не могу. Все мои ошибки – из-за того, что я не могу, не умею решать.
– Здесь не нужно ничего уметь. Надо просто отважиться. Кстати, завтра возвращается Элейна.
Марк опустил взгляд. От хранительницы было сложно что-то скрывать. Она узнала о его чувствах к Лейне ещё раньше, чем он сам их осознал. И теперь уже который раз мягко подталкивала его к решительным действиям. И всякий раз Марк неумело делал вид, что не понимает её намёков.
«Я не могу. Не имею права, – твердил он самому себе. – Если я действительно люблю Лейну, то должен сделать так, чтобы она была от меня как можно дальше».
Он всего дважды виделся с Лейной после того страшного дня у Площади четырёх фонтанов. И едва услышав о её намерении отправиться в Спящую сельву и призвать Лесное Воинство на помощь Сильвире, тотчас её поддержал. «Она будет не одна. С ней поедут воины королевы. Там ей грозит гораздо меньше опасностей, чем рядом со мной», – скрипя сердцем, решил Марк.
– Ты меня слышишь, Маркос?
– Да, Никта. Завтра возвращается Лейна.
Хранительница остановилась, проникновенно посмотрев ему в глаза. Марк почувствовал, что сейчас с ней лучше не шутить.
– Никта, неужели ты не понимаешь? Кукловод будет использовать каждого, кто мне дорог, чтобы заставить меня… ну, ты сама знаешь.
– А кроме Лейны у тебя нет дорогих тебе людей?
– Кто? Автолик? Калиган? Сурок? Ты? Вы способны за себя постоять. А Лейна… Лейна слишком доверчива и порывиста. Она со сломанной рукой побежала ко мне на помощь – прямо в расставленную Кукловодом западню.
Хранительница смотрела на него с суровой прямотой.
– Маркос, сегодня нам всем в равной мере грозит опасность. Все мы можем погибнуть не сегодня-завтра. Так не лучше ли перестать думать о смерти и просто жить, наслаждаясь каждым вдохом и ничего не страшась? И не скрывая друг от друга своих чувств…
– Я готов рисковать своей жизнью. Но не жизнями близких мне людей. К этому я не готов и не хочу быть готовым.
– Не бояться смерти – это состояние крайней смелости. Но не бояться смерти близких – это состояние вечности. Это и есть Жизнь Вечная.
– Ты так легко рассуждаешь об этом, – буркнул Марк. – Может, тебе и открылось новое знание в Фаране… но я не хочу идти тем же путём. Я хочу оставаться человеком, который любит, переживает, скорбит… Просто человеком, а не Посвящённым.
– Маркос, Посвящённый тоже человек. Он тоже любит, переживает и скорбит. Но вся разница в том, что у него нет привязанности к жизни. Он не привязан душой к любимой вещи, человеку, идее или призванию.
Марк вздохнул. Этот разговор становился ему всё более неприятен.
– Нет смысла говорить об этом. Мне никогда не достичь состояния Посвящённого.
– Потому что ты втайне не хочешь его достичь.
– Нет, Никта. Ошибаешься. Я открыто не хочу его достичь! – нарочито выговорил Марк.
Хранительница смотрела на него чутко и проницательно, пытаясь понять, что он думает и чувствует на самом деле. Марк по привычке поёжился и отвернулся, хотя взгляд Никты давно перестал его смущать.
– Ну и что ты видишь в моих глазах? – спросил он полушутя.
– Вижу твоё желание победить своего врага. Вижу твою готовность к схватке. Но ты не хочешь сойтись с этим врагом в одиночку. Ты хочешь, чтобы рядом был кто-то, кто возьмёт часть схватки за тебя. Но так не будет. Ты сам выбрал этот путь и сам должен его пройти. Если нет – Башня Познания рядом. Возвращайся домой.
– Башня меня не отпустит.
– В прошлый раз отпустила.
– В прошлый раз я ушёл на голос своего призвания. Меня тянуло домой. Я чувствовал там своё будущее. А сейчас… сейчас слишком многое связывает меня с Каллироей, – Марк помолчал, думая. – Нет, Никта. Даже если Башня может отправить меня в мой мир, я не уйду. Во всяком случае, пока не завершу то, что должен.
«А что будет потом, Маркос?» – вновь и вновь подкрадывалась мысль.
Прошло два месяца со дня падения Тёмного Круга. Марк жил в форте когорты Мегория, восстановленном после страшного побоища. В обязанности Седьмого миротворца входил обход кварталов и очищение подземных помещений от нечисти, которая устраивала там свои логовища. Нечисть была разной, но самыми опасными врагами по-прежнему оставались морраки. Первые две недели Марк ходил с отрядом местных воинов-южан, водил с ними дружбу, как в бытность наёмника Дубового Листа в Спящей сельве. Но старых друзей рядом не было. Лейна отправилась с посланием Сильвиры к Лесному Воинству. Сурок примкнул к своим морфелонцам в Мглистом городе и виделся с Марком крайне редко. Автолик теперь пропадал где-то за городом. Калигана, за исключением нескольких встреч, Марк не видел – наверное, старший следопыт выполнял секретные поручения королевы. Флоя, скорее всего, была с ним.
И вот, наконец, пришла Никта. Фаран её отпустил. Она не сдержала слова, данного Эфаю, но именно на это и рассчитывал воин-отшельник. Марк был безумно рад вновь увидеть свою хранительницу – прозревшую и физически, и духовно, переродившуюся. Теперь она постоянно сопровождала его в опасных обходах Мглистого города, прикрывая его лучше любых воителей Первой когорты Мегория. Однако помочь ему в решении его загадок она не могла.