«Нет, не смей думать о поражении! Спаситель могущественней всякой силы, стоящей за этим монстром. Схватка ещё не предопределена. Ты полон сил, у тебя есть все шансы на победу. У Никты их нет».
Асамар дал знак, и один из стражников разрезал путы на руках. Марк растёр затёкшие запястья. Кровь пульсировала. Под действием эликсира и собственных эмоций Марк ощущал себя готовым к любой схватке.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, дружище, – услышал он за спиной голос Автолика.
– Держись, ты справишься, Подорлик! – браво зашептал Сурок.
– Мы молим Спасителя за твою победу, – прошептала Лейна.
«Святые Небеса, да ведь они думают, что у меня в запасе есть какой-то скрытый трюк, тайный замысел, тройное дно!»
Пока друзья стягивали с него изодранную ветошь и натягивали плотную рубаху и нагрудник, Марк глядел на сидящего в отдалении Калигана. Усталый взгляд учителя-следопыта выражал как будто похвалу за отвагу и укор за безрассудство. Он даже попытался встать, но стоящий рядом стражник положил ему руку на плечо. Марк попытался найти какую-то скрытую подсказку в прищуренных глазах следопыта, с опозданием понимая, что в борьбе с таким врагом, как Асамар нужна необычайная хитрость, а не безрассудная отвага.
– В жизни не сталкивался с подобной тварью, не знаю, что и советовать, – говорил Автолик, одевая на голову Марка кожаный шлем, скованный железными полосами накрест. – Алтарь Пустоты, стихия хаоса… хм, скорее всего, он попытается вытянуть из тебя силы, лишить самообладания. Используй Стальную Стойкость, Щит Небес… Взблеск Истины, если умеешь… Не знаю, может, из учения Фосфероса что-то вспомнишь…
Марк молчал, постепенно входя в непоколебимое состояние Пути Воина, слыша рядом ободряющий говор Сурка, молитву Лейны и чувствуя проницательный взгляд хранительницы.
«Спаситель, даруй победу».
***
Марк вышел на середину пустыря. Место поединка небольшое, так что «бегать» от противника не получится. Помимо прямого обоюдоострого меча Марк взял у одного из секуторов деревянный, обшитый кожей щит с железным умбоном – массивным выпуклым выступом посередине.
Сильно жарило солнце, опаляя лица людей двух отрядов, стоящих полукругом друг напротив друга. Царило молчание. Марку показалось, что он слышит стук сердец, бьющихся в волнении. Заговорил судья с кривой шеей, толкуя о правилах поединка. Асамар глухо шипел, переводя его слова исторгу. Тот стоял молча и неподвижно, так что могло показаться, будто он – всего лишь неподвижный голем. И только когда судья взмахнул красным платком и басовито крикнул «Начали!», исторг расправил могучие плечи и выпустил из-под плоского забрала струю глухого шипения. Затем медленно снял из-за спины чехол со своим оружием. Движения его, плавные и могучие, таили в себе пугающую силу. Лезвие шурша поползло из ножен. В покрытой чешуёй руке исторга появился двуручный скимитар – односторонний меч с малым изгибом с расширяющимся к концу клинком и длинной рукоятью. Мутное свечение потянулось из прорезей шлема – Марк отвёл взгляд, чувствуя, что если глянет туда, то утратит хладнокровие, обретённое с таким трудом.
Исторг двинулся на него, держа скимитар двумя руками остриём вниз. Тяжёлый чешуйчатый плащ слегка покачивался при движении.
Что-то гибельное почувствовалось в этой походке… Марк не успел осознать что именно, как на него обрушилось лезвие – ожидаемо и вместе с тем неожиданно, так что Марк едва успел принять удар на умбон щита и отскочить на полшага вбок.
Внутри что-то упало, Марк ощутил ноющую пустоту бессилия. Последовал новый удар, за ним ещё один… Сдерживая близящуюся панику, Марк отступал, пятясь к полукругу друзей, отбиваясь одним щитом, как обречённый, который, чуя смерть свою, лишь оттягивает страшную минуту.
«Не смей! Ты бьёшься не за жизнь свою и даже не за бессмертную душу! Не смей отступать! Ради Лейны!»
Ужас расплаты за своё поражение пересилил страх, внушаемый этим монстром, и Марк ринулся вперёд. Большим прыжком он обогнул врага сбоку, бессильно зацепил клинком облегающий рукав исторга, и отпрыгнул, разрывая гибельно близкую дистанцию.
Архидаймон ринулся следом, нанося сверкающие, как молнии, удары. Марк вновь попятился: сосущая пустота внутри становилась невыносимой, казалось, бесконечный хаос уже поглощает его душу изнутри, что ещё немного – и он захватит его целиком…
«Это чары врага. Не поддавайся. Взблеск Истины!»
Вспышка озарения, очищающая разум, даровала Марку несколько секунд самоконтроля: он увернулся, не подставляя исполосованный щит под удар, и резко прыгнул навстречу дыханию смерти, выбивающемуся из-под железного забрала.
Встречная контратака! Это был отчаянный приём, огромный риск, часто заканчивающийся смертельным исходом для обоих противников. Острие его меча ударило в рельефную грудь исторга, скользнуло вверх по чешуйкам и досадно прошло в самой малости от горла врага. В остановившийся миг Марк понял, что проиграл, и сейчас острый как бритва скимитар разрежет его снизу доверху. Он с нечеловеческим усилием прыгнул, чтобы уйти из-под удара и уже в прыжке ощутил острую боль, опёкшую его спину ниже лопатки.
Отбежав на середину пустыря, Марк развернулся, стараясь не думать о боли и стекающей по спине крови. Рана неглубока, только кожу прорезало – спасли нагрудник и плотная рубаха.
Исторг приближался неторопливой поступью, держа меч острием вниз. Марк снова встряхнул себя Взблеском Истины, глубоко вдохнул жаркий воздух. Он хотел пустить в ход Дыхание Свободы – древний рыцарский принцип, разбивающий сковывающие чары… и вдруг почувствовал, что слабеет. И духовно, и физически.
Проклятье! Проклятый эликсир, проклятый Асамар, подсунувший ему это питьё!!! Иллюзия силы и бодрости продлилась недолго, оставляя Марку тело раненого узника, измученного голодом, жаждой и бессонницей…
Он чуть не упал, отступая и отступая под новыми, всё более мощными ударами исторга. Щит затрещал, от него отлетали щепы и куски толстой кожи. Рука, держащая его, онемела. Когда обломки щита отлетели в сторону вместе с окровавленным ремешком, Марк увидел, что рука его рассечена до кости, но боли он совершенно не чувствует.
«Нет, не сдавайся! Не смей! Найди, найди в себе силы! Ради Лейны!!!»
«Ради Лейны…» – он отразил неожиданно ловким блоком рубящий удар и кольнул врага прямо в забрало. «Ради Лейны…» – прогнулся, рубанул исторга по ноге, по боку…
Всё тщетно. Плотная чешуйчатая броня, заколдованная магией хаоса, не поддавалась простому мечу. Её не пробить без какого-то невероятного усилия, а на это не осталось сил.
Новая череда ударов – Марк беспорядочно отскакивал, бежал, спотыкался, как назло думая о том, как жалко и нелепо выглядит он сейчас со стороны, как тают надежды друзей и замирает в ледяной тоске сердце Лейны…
И ничего не мог сделать. Этот противник недостижим для него. У каждого воина есть свой предел, выше которого не прыгнуть. Как глуп он был, решившись на поединок с порождением Алтаря Пустоты, о котором ничего не знал! Этот враг и Автолику не по зубам. Здесь уровень Главка, если не Фосфероса…
Закружившиеся в хаосе мысли отняли последние силы. Марк поднял меч в высоком блоке, защищая голову: лезвие скимитара соскользнуло с него и с ужасающей болью погрузилось в тело…
Марк заорал, чувствуя, что сходит с ума от боли. На секунду он стал безумцем, опомнившись лишь упавшим на горячую землю. Левая половина тела онемела. Он понял, что пополам разрублена ключица, и это конец.
«Тогда умри! Умри, чтобы не видеть того, что произойдёт! Умри, и, быть может, друзья твои не станут выполнять условие поединка!»
Он сжал зубы в гневе и ярости, встав сначала на одно колено, а затем и во весь рост. Его шатало. Исторг не нападал, благородно позволив противнику подняться на ноги: Марк понимал, что на самом деле это Асамар попридержал своего монстра, и уже догадывался почему.
Внезапно боль стала утихать. Кровь, рвущаяся из глубокой раны остановилась. Марку почудилось – о чудо! – что разрубленная кость ключицы вновь соединилась и срослась!
И при этом – тихое светлое чувство, нежное-нежное прикосновение любящих рук…
А вслед за ним – холодная отрезвляющая мысль – Никта! Взятие чужой раны! Она таки обрела этот дар! Она стала Посвящённой! Теперь в этом нет никаких сомнений! Она спасает его, умирая сама. Почему-то думая, что жизнь Седьмого миротворца важнее её собственной жизни.