Время шло, Колян не возвращался. Беспокойство Макария росло. Сбежал? Упал где-то впотьмах и встать не может? Проказит? Спрятался? Он встал с топчана и сам пошел к окну. Мир был черный, затерянный. Повеявший ветерок обдал монаха теплым земным духом, от которого ему стало еще беспокойнее. В следующий миг он был за окном.
Ноги сами повели инока через заросли некошеной травы к соседнему домику. Он приблизился к бревенчатой стене и пошел вдоль нее. Сразу за углом было крыльцо. Хоть бы одна какая мысль остановила его у двери. Не смущаясь, не таясь, он толкнул ее и вошел в сени — минуту назад о таком и подумать бы не осмелился.
Дверь из сеней в келью была распахнута настежь. Макарий вошел туда и увидел на полу две светившиеся полоски. Свет проходил через щели в крышке, закрывавшей подвал. У одной из них кто-то сидел. «Колян», — спокойно отметил монах. Услышав Макария, послушник дернулся и опять припал к светлой полосе. В той же бездумности, что привела его сюда, инок опустился на пол и тоже глянул через щель вниз.
Подвал был большой и глубокий. В его центре на полу стояла лампада. Небольшой язычок пламени был ровным. По одну сторону от лампады лежала фигура в белом, по другую — в черном, обе в одинаковых позах: прямо на спине, руки откинуты в стороны, глаза закрыты. Отец Евларий и отец Константин.
«Милостивец непревзойденный!» — безгласно приветствовала душа Макария чудотворца. Словно в ответ, глаза отца Евлария открылись, и его взор скрестился с падавшим на него сверху взглядом молодого монаха. Когда затворник опять закрыл глаза, Макарий отскочил от крышки. Одновременно отпрянул от нее и Колян. Не понимая, почему он видит Коляна, вообще ничего не понимая, инок метнулся к двери и выскочил из домика. Ноги понесли его обратно, тем же путем.
Добравшись до своего сруба, брат Макарий осел у стены и дал себе отдышаться. Скоро появился Колян и сел рядом.
— Видел, как посмотрел на меня отец Евларий? — спросил монах послушника.
— Отец Евларий — это тот, что в черном?
— В черной рясе — отец Константин. Отец Евларий одет в белый подрясник.
— Я видел, как очнулся отец Константин.
— Он — тоже открыл глаза?!
— Да, открыл, — прошептал Колян, и брат Макарий заметил, как изменилось его лицо: глаза, рот, ноздри — все расширилось.
— А до меня они не просыпались? — спросил Макарий послушника.
— А они не спали! — воскликнул тот.
— Как это не спали? Что же они делали?
Колян запялился на Макария и сказал медленно, дробя слова на части:
— Ты что, ни-че-го не ви-дел?
Брат Макарий вспылил:
— Кончай балагурить! Ты как вообще посмел забраться к затворникам?
— А ты?
Макарий подавился от негодования.
— Я скажу о тебе отцу Захарию!
— А я скажу ему — о тебе! — заявил нахальный малец.
— Я искал тебя у затворников!
— Почему это у них?
— Я чувствовал. Меня словно вело.
— Так и меня вело, — искренне поразился Колян.
— Зачем ты выпрыгнул из окна?
— Так говорю же: повело.
Макарий вспомнил, как накануне Колян любопытничал о затворниках, домик которых был виден из окна кельи. Ему пришлось даже ставни прикрыть, чтобы отвязаться от послушника. Монах поднял указательный палец и внушительно сказал мальцу:
— Это тебя бес сманил.
— А тебя?
— Господи! — похолодел брат Макарий и перекрестился.
— Не бес это был, — успокоил его Колян. — Я крестился, когда шел к затворникам. А ноги все равно шли. Не бес в них был. Ход им задали затворники.
— Откуда тебе это знать?
— Я как с отцом Константином переглянулся, так знаю: он меня позвал. Ну а тебя, выходит, позвал отец Евларий.
От слов Коляна в душе Макария взметнулся вихрь. Он машинально перевел на послушника взгляд, а тот, не давая ему передышки, спросил:
— Ты и вправду ничего не видел или притворяешься?
Этот вопрос обдал монаха ужасом.
— Ты о чем? — сдавленно прошептал он.
— Они же не лежали.
— Не лежали? А что же они делали?
— Висели в воздухе.
Инок вскочил и попятился от послушника как от чумного.
— Воистину! Они пола не касались. Верно говорю! — горячо убеждал его Колян.
«К Заступнице припасть!» — раздалось в голове у Макария, и он побежал к храму.
2
«Дитяти — откровение воды об огне,
отроку — откровение огня о земле,
зрелому мужу — откровение земли о воздухе,