Шлёпать босыми ногами по полу было непривычно, но в идеально чистом коридоре клиники вряд ли можно было наступить на что-то опасное. Куда сильнее Ян боялся подхватить простуду. Он то и дело дёргал ручки дверей и пытался найти какую-либо одежду или обувь. Большинство дверей оказались запертыми, а за открытыми не было решительно ничего полезного.
Проделав путь вдоль всего этажа, Ян оказался у выхода на лестницу. Здраво рассудив, что в любом случае придётся идти вниз, он распахнул дверь. За ней было также тихо и пустынно. Но тут Ян чуть не вскрикнул от восторга, потому что прямо перед ним у дверей грузового лифта ярко горел огонёк кнопки вызова.
Горящий пластмассовый кругляш сейчас не просто полыхал зелёным светом. Перепуганному юноше он виделся настоящим огнём надежды. Немудрено, что того вдруг затрясло. Дрожащая рука осторожно нажала кнопку, и шум заворчавшего мотора вызвал в душе Яна настоящий экстаз. А через несколько секунд двери распахнулись, и молодой человек увидел самую обыкновенную кабину лифта: пустые белые стены, металлический пол и горящий матовым светом плафон. Ян шагнул и едва не вскрикнул от обжигающего ноги холода. Он торопливо нажал кнопку первого этажа и начал осторожно приплясывать на внешних краях стоп.
Спуск занял несколько секунд, но трясущемуся молодому человеку казалось, что лифт едет куда-то к центру Земли. Наконец остановившаяся кабина покачнулась, раздался едва слышный звонок и двери раздвинулись. Ян чуть не вскрикнул от радости. Перед его глазами предстала хорошо знакомая суета приёмного покоя: на скамейках ожидали больные и сопровождающие, бегали с озабоченным взглядом медсёстры, слышался шум передвигаемых каталок, на ресепшене то и дело отвратительно громко звонил телефон. На Яна никто не обращал ни малейшего внимания, и ему ничего не оставалось, как подойти к медику, рывшемуся в бумагах на стойке регистрации.
— Простите, пожалуйся! У меня в палате отключилось электричество, и на этаже почему-то никого нет.
Моложавый мужчина в белом халате мельком глянул на вопрошавшего и, не найдя в нём ничего интересного, бросил скороговоркой:
— Приложите ладонь к сканеру.
— Э… К какому? — Ян конечно представлял, что это такое, но о применении их в клинике раньше не слышал.
Врач, не отрывая глаз от бумаг, постучал пальцем по гладкой чёрной поверхности стойки. И молодому человеку ничего не оставалось, как возложить на неё ладонь.
— Так, — медик оторвался от документов и глянул на экран монитора, — Значит, вас зовут Ян?
— Да.
Служащий клиники задал ещё пару уточняющих личность пациента вопросов, после чего заявил:
— Поздравляю! Экспериментальный препарат отлично справился со своей задачей. Вы полностью здоровы.
— Что? — Ян не верил своим ушам, — Какой препарат? О чём вы говорите?
Но врач неожиданно широко улыбнулся и поспешно объявил:
— Дальнейшее пребывание в клинике вам больше не требуется.
— Да… Но у меня нет даже одежды, — Ян опустил глаза на свой стерильный балахон.
— Это не проблема. Проследуйте, пожалуйста, туда, — и медик указал на широченную дверь, на которой сияла громадная надпись “Окончательная выписка и выход в город”.
Ян шагнул за дверь и оказался в просторной комнате с несколькими безликими стульями и ещё одной дверью в противоположной стене. Над ней горела лаконичная надпись “Выход”. Ян запоздало сообразил, что нужно было из приёмного покоя позвонить отцу. Но тут из громкоговорителя донёсся механический голос, который, с присущей лишь роботам безэмоциональностью, потребовал:
— Пожалуйста, избавьтесь от больничной одежды и проследуйте к пункту выхода.
Ян пожал плечами и скинул балахон на ближайший стул. Оказавшись совершенно обнажённым, он боязливо открыл следующую дверь и с удивлением уставился на крошечное помещение, напоминавшее больше всего лифтовую кабину. Полнясь сомнениями, Ян шагнул вперёд и тут же услышал, как за ним хлопнула дверь. В голове успела мелькнуть мысль “Не слишком ли тяжёлый звук для тонюсенькой двери?” Но тут молодому человеку стало не до таких мелочей, ибо внезапно плита пола распахнулась, и Ян с криком полетел в пропасть.
***
Сколько он находился без сознания, Ян не мог даже представить. Он осторожно поднял голову и осмотрелся. Первая же посетившая голову мысль холодно отрапортовала, что молодой человек просто лишился рассудка. Ян смотрел на простирающиеся перед ним развалины мегаполиса и решительно отказывался верить собственным глазам.
— Я сошёл с ума! — исступлённо завопил Ян, — Зачем я только пользовался ноутом?!
Он обхватил голову руками и зарыдал.
Никем не прерываемый приступ отчаяния продолжался не менее часа. Но постепенно молодой человек успокоился и попытался думать рационально. Парнишка поднял голову и внимательно огляделся. Он лежал на груде острейших камней, падение на которые даже с высоты человеческого роста грозило серьёзными травмами. Но на теле не было ни царапины, также не обнаружилось ничего похожего на здание, из которого он мог выпасть.
— Так! Я явно свихнулся. А всё это глюки. Как там нужно действовать, чтобы проверить нахождение в реальности? Вроде надавить на глазное яблоко?
Ян начал старательно давить то на один глаз, то на другой. Но к его разочарованию окружающая действительность расплывалась в полном соответствии с ожидаемым поведением реальных объектов. Ян отчаянно кусал губы, а затем вскинул голову вверх проорал:
— Борис Петрович! Вытащите меня отсюда! Пожалуйста!
Увы, небо, тонущее в безбрежной пелене грязно-коричневых облаков, хранило молчание.
Ян осторожно спустился с груды камней, оказавшейся осколками многоэтажного дома, и медленно побрёл по засыпанной крошевом улице. Нигде не было ни души. Мертвящую тишину нарушал только вой ветра, свистящего в щелях и дырах руин. Солнца видно не было, но молодой человек каким-то странным образом почувствовал, что сейчас вечер и скоро должно стемнеть.
Любые мысли о том, как он тут оказался, неотвратимо заводили в тупик, потому Ян начал размышлять об иных вещах. Отталкиваясь лишь от текущей ситуации, быстро родился план действий. Он заключался в скорейшем нахождении одежды, воды, еды и укрытия.
С первым пунктом удалось худо-бедно разобраться довольно быстро. Обследуя ближайшие развалины, Ян обнаружил здоровенный кусок какого-то нетканого материала. Выбивание грязи, практически вросшей в полотно и последующее разрезание куском битого стекла оказалось задачей эпических трудозатрат. Но в конце концов молодой человек смог соорудить накидку, набедренную повязку и пару обмоток на ступни. На его счастье, погода стояла относительно тёплая и смерть от переохлаждения не значилась в списке опасностей номером один. Чего нельзя было сказать о воде и пропитании. Напряжённые поиски хоть какого-то источника питья и сохранившихся консервов результатов не дали. И Ян постепенно привыкал к мысли, что сегодняшняя ночь в развалинах пройдёт натощак. Сооружение укрытия голыми руками тоже виделось Яну далеко не самым простым делом. Ибо из подручных материалов в изобилии имелось лишь каменное крошево, битое стекло и груды ржавой арматуры. А, значит, оставалось найти более-менее уютную и безопасную щель, где можно схорониться до рассвета.
Ян бродил в сгущающихся сумерках, пока наконец не отыскал что-то похожее на укрытие. Осторожное ощупывание неглубоких недр не дало причин для опасения. И новоявленный Робинзон принялся расстилать на дно утлого жилища принесённый с собой кусок нетканки. Уже в полной темноте он свернулся клубочком и, с ужасом думая о кошмаре предстоящего существования, провалился в сон.
***
Пробуждение было удручающим. Ян возлагал колоссальные надежды на то, что врачи всё же смогут избавить его от глубокого помутнения рассудка, и он проснётся в своём родном и привычном мире. Потеря ноута, более строгий режим и даже вековечная прикованность к кровати уже не казались молодому человеку чем-то невыносимым. Напротив, он всем своим существом желал вновь оказаться в уже ставшей родной палате. Осознание этого факта тут же породило дикую догадку: “А может, это специфическое воздействие на мой разум с целью примирить меня с вечной участью узника больницы?” Ян тут же выбрался из тесноты пещеры и принялся кричать в низкое небо: