Очнувшийся Ян долго не мог сфокусировать взгляд. Но постепенно сквозь кровавую пелену проступили фигурки ребятишек. Младшие плакали, а старшие неумело пытались перевязать раны защитника. Ян с трудом оторвал от земли ставшую невероятно тяжёлой голову и осмотрелся. Из разорванного живота, пузырясь вывалились кишки, в правом бедре застрял чей-то обломанный рог, левой руки не было вовсе. Как ни странно, но это Яна нисколько не заботило. Куда важнее было то, что ни один из нападавших больше не подавал признаков жизни.
Ян устало уронил голову. Новое тело, похоже, было начисто лишено болевых рецепторов. И молодой человек не испытывал страданий. В то же время осознание неизбежного конца было неоспоримым.
Ян посмотрел на залитое слезами лицо чумазой девчушки и испустил дух.
Глава 12. В чистилище
Жерар поднял на ангела круглые от ужаса глаза, затем привстал и протянул дрожащую руку. Ликование от схождения божией благодати боролось с осознанием тяжести грехов инквизитора. По лицу его неудержимым потоком бежали слёзы. Но лучезарная улыбка высшего существа смыла все страхи и зажгла в душе несчастного пламя праведного восторга.
Сияющая длань коснулась грубой человеческой руки, и Жерара моментально прожгли тысячи молний. Их удары были столь болезненны, что прожигали человеческую плоть до костей. Охваченное огнём тело инквизитора рвалось на части, а душа вопила в предвкушении ещё более кошмарных адовых мук. У Жерара не осталось никаких сомнений, что сначала придётся рассчитаться за все прегрешения, а уж потом надеяться на высшее благословение.
К его удивлению, терзавшее пламя через пару мгновений спало. Крылатый посланник бога склонился над корчащимся на полу грешником. Чарующим и полным сочувствия голосом он произнёс:
— Жерар! Не думай, что моё прикосновение есть кара за твои грехи. Каждый смертный, впервые дотронувшийся до ангелов испытывает боль. Но дальше будет гораздо легче. Верь мне и вновь дай руку.
Лежащий на полу инквизитор в мыслях не имел даже тени недоверия, а потому вновь мужественно протянул ладонь. Это прикосновение и вправду оказалось куда приятнее. Теперь кожу ласкали тёплые покалывающие огоньки, они оплетали кисть и предплечье причудливыми узорами, в которых виделись то снежинки, то водовороты, то совершенно непонятные построения. Жерар зачарованно созерцал это буйство цвета и едва не стонал от тактильного наслаждения. Единственное, что желало его естество, это быть полностью захваченным священным блаженством и навсегда стать пленником этого чуда.
Речь ангела органично сплелась с наслаждением от созерцания волшебного узора и охватившей инквизитора негой:
— Жерар! То, что ты сейчас ощущаешь, лишь бледная тень райских наслаждений, которые ждут тебя по выполнению воли Всевышнего. Без страха шагай за мной!
Впервые испытывая реальность божественного влияния, Жерар поднялся и без размышлений ступил в огненный круг.
Комната, камин и отчий дом тут же исчезли. Как и вся привычная реальность. Жерар оказался в непроглядной черноте бездны. Распахнутые на всю ширину глаза бессильно таращились в темноту, до слуха не доносилось ни единого звука, а тело плыло в бесконечности неощутимой пустоты. Но испугаться инквизитор не успел. Всё столь же восхитительный голос ангела успокоил мятущуюся душу:
— Жерар! Не бойся! Тьма, что тебя окружает — лишь дорога к чистилищу. Ты не умер, а значит она для тебя неосязаема. Потерпи! Скоро мы прибудем. Тогда ты будешь передан в руки других слуг престола божия. Они помогут тебе пройти дальнейшее очищение. Дух твой не отягощён бременем несмываемых грехов. А значит, по прошествии времени, ты можешь встать в один ряд со святыми воинами Господа! Будь же крепок в вере!
***
Ещё в детстве Жерар часто просыпался, не открывая глаз. Ему доставляло немало удовольствия строить из себя спящего ребёнка, а самому внимательно прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Эта странная привычка не раз пригождалась ему во взрослой жизни. Вот и теперь очнувшийся ото сна инквизитор лежал неподвижно, словно всё ещё находящийся в чертогах Морфея. Но в этот раз Жерару было не до выяснения происходящего. Он с ужасом осознал обыденность пробуждения, а значит всё произошедшее было не более чем сном.
Жерар готов был разрыдаться. Окунувшись в море отчаяния, инквизитор не хотел не только открывать глаза, но и вообще двигаться. В голове даже мелькнула мысль, что неплохо бы так лежать и лежать, терпеть жажду и голод. А потом мучительно умереть. Может тогда, реальный ангел снизойдёт до его мольбы и действительно направит в чистилище?
Мысли инквизитора становились всё чернее, пока он внезапно не обратил внимание на витающие вокруг него ароматы. Они были едва заметны, но Жерар готов был биться об заклад, что ничего подобного в жизни не нюхал. Более того, готов был дать голову на отсечение, что ни одна вещь в привычном ему мире так пахнуть попросту не может. Он внутренне напрягся и открыл глаза.
Радостный вскрик изумления огласил низкий свод волшебных чертогов. Никогда в жизни Жерар не видел столь идеально ровных и невероятно белых потолков. Над ним словно плыло чистейшее облачко, касаться которого мог себе позволить только Всевышний. Когда же инквизитор лишь слегка скосил глаза, то окончательно убедился, что находится в другом мире. Ибо все стены странного помещения сверкали мириадами огней. Нет, это было вовсе не мерцание крохотных звёзд, что рассыпаются по небосводу ясной летней ночью. Волшебные огоньки были всевозможных цветов: зелёные, красные, белые, голубые. Некоторые горели непрерывно, другие переливались, третьи моргали подобно совиным глазищам. Сами стены тоже были далеки от виденных инквизитором интерьеров. Местами гладкие, а по большей части завешанные неведомыми сундуками и шкатулками, от которых спускались извивами десятки белоснежных верёвок различной толщины.
Всё это было столь потрясающе непонятно, что Жерар надолго потерял дар речи. Осматривая помещение, инквизитор сразу же заметил странную конструкцию. Обвитая всевозможными шнурами и обвешанная бесчисленным количеством ящиков, больше всего она походила на волшебное древо. Эдакий широченный и в то же время низкорослый платан. Вот только листьев там не было и в помине. Несчастный терялся в догадках, но быстро утешил себя здравым выводом, что ничтожному человеческому разуму не понять чудес божественных свершений. Когда Жерар обнаружил, что в окружении кроны этого престраннейшего древа находится другой человек, то удержаться от возгласа был уже не в силах.
Затаив дыхание, он смотрел на прекрасную деву, спящую под стеклянной маской. Кто она? Худоба и изящество черт явно говорили о высоком происхождении. “Да и откуда здесь быть грязной крестьянке? Хотя, что я несу?! Я же вижу не тело, а душу. На небесах все ж таки… Стоп! Меня ведь направили вовсе не в райскую обитель. Хм, но для чистилища тут явно слишком благостно…”
Раздосадованный инквизитор в сердцах хотел хлопнуть себя по лбу. Но неожиданно обнаружил полное отсутствие сил. С трудом двигавшаяся рука лишь вяло шлёпнулась на лицо. Жерар попытался подняться. Но куда там! Все члены тела оказались как будто закованы в незримые кандалы. “Это тяжесть моих греховных деяний и недостойных помыслов” — с горечью констатировал готовый расплакаться Жерар. Но тут его внимание привлекла слабосильная десница. Инквизитор с немалым удивлением воззрился на собственную ладонь, решительно не узнавая её. Облепленная странными лоскутами рука была тонкой, изящной, на ней совершенно отсутствовали отпечатки непростых жизненных коллизий. Жерар сперва решил, что в потустороннем мире все следы земных дел должны быть стёрты, но даже в нежном возрасте руки будущего слуги церкви выглядели иначе. На фамильную узловатость пальцев не было даже намёка.