***
После смерти Бланш прошло уже больше месяца, но Анатоль никак не мог забыть того наслаждения, что подарила ему глупая кухарка Жерара. Тот день он целиком посвятил ей. И девушка его не разочаровала. Кто бы мог подумать, что в крестьянской семье может родиться столь остро чувствующая натура. Сперва казалось, что это свойство любой женщины, но позднее Анатоль с горечью осознал, что никто в этом городке уже не сможет сравниться с ней.
И какая удача, что им в тот блаженный день никто не смог помешать.
Кровавые проделки Анатоля поселили в головах жителей суеверный ужас. И простолюдины, и знать строили самые фантастические предположения о невероятных смертях, дополняя жуткую реальность куда более страшными выдумками. Но чего бы глупые горожане ни толковали, они неизменно склонялись к тому, что в их местах поселился если не сам сатана, то уж его ближайший приспешник, как минимум. Ничем иным они не могли объяснить странные надписи, вырезанные на телах несчастных жертв.
Анатоль сидел в трактире и за кружкой вина слушал очередные бредни о своих похождениях. Находясь в теле ни в чём не повинного торговца репой, он преспокойно строил планы дальнейших действий и нисколько не опасался наводнившей городок толпы инквизиторов. Он уже хотел встать и кинуть на стол монетку, как обратил внимание на вошедшего незнакомого юношу.
Непривычно чистое платье не было одеждой простолюдина, что выдавало в молодом человеке сына заезжего купца средней руки. “Так. А вот и шанс для нового поворота событий!” — обрадовался Анатоль и осторожно подсел к ничего не подозревающему юнцу.
— Не советую вашей милости здесь пить вино.
— Что? — паренёк удивлённо вскинул брови, — Это почему же?
— Вкус его ужасен! Уж поверьте старику. А вот курочку местную очень рекомендую.
Молодой человек подозрительно покосился на собеседника и холодно бросил:
— Шёл бы ты своей дорогой!
— Что ж вы так грубы, ваша милость?
Анатоль не надеялся на ответ, но преисполнившийся спеси юнец всё же не стал молчать:
— Ты слишком подозрителен. Рожа грязная, а речь как у епископа.
— Так я ж не всегда торговал репой.
Анатоль тут же мысленно обратился к программе зеркалирования, которая без промедления сообщила, что образ паренька зафиксирован и тело может быть пригодно для миграции сознания.
— Да неужели! — усмехнулся купеческий сынок, — Поди, был золотарём?
— Были и у меня счастливые времена. Ну, да не буду навязываться. Всего вам хорошего! — и довольный собой Анатоль покинул трактир.
***
В этот же вечер Анатоль улёгся спать и начал проводить привычную процедуру миграции сознания. Однако, прежде чем скользнуть в тело сына заезжего торгаша, Анатоль с беспокойством сообразил, что совершенно не обладает какой-либо информацией о том парне. Он даже не знает, как того зовут и откуда он.
Делать переход в тело совершенно незнакомого человека было довольно рискованно. Но Анатоль отлично сознавал, что куда большему риску подвергался, оставаясь в этом городе. Кровавые послания хоть и тешили самолюбие, но служили верным ориентиром для его поимки. Он был уверен, что в своём времени безвозвратно уничтожил все следы разработанной дядюшкой установки зеркалирования информации. Он также не строил иллюзий, что полицейские аналитики не сообразят, что его сознание каким-то образом перемещается по телам. А, значит, сидеть на одном месте просто недопустимо.
Он смежил веки. И любимая программа тут же обратилась всё тем же равнодушным искусственным голосом:
— Выберите цель для запуска процедуры миграции.
— Интересно… А я ведь даже заснуть не успел.
— Схема ваших нейроимпульсов уже зафиксирована. Вам больше не нужно переводить разум в состояние, предшествующее сну. Но целевое тело должно находиться в бессознательном состоянии.
— Отлично! — возрадовался Анатоль и вызвал образ давешнего трактирного собеседника.
Но за краткостью общения лицо молодого человека восстановилось не полностью. Кое-какие черты Анатоль достроил сам, понимая, что на действие программы его воспоминания никак не повлияют. Но он ошибся. Открыв глаза уже в новом теле, его сознание было потрясено сообщением:
— При проведении процедуры миграции были учтены пожелания временной коррекции. Вы оказались в целевом теле с положительным сдвигом в пять лет.
— Что?! — завопил, вскакивая Анатоль, — Значит, я могу перемещаться вперёд во времени?!
И крик неописуемого восторга перебудил весь дом виноторговца.
Глава 19. Зло из прошлого
Раскалённый за день бетон приятно грел даже через плотную ткань старого покрывала. А невымываемый дождями едва заметный аромат битума то и дело намекал сидящим, что они всё ещё находятся в реальности урбанистической цивилизации. Расположившиеся на крыше Ян с Эллой не обращали на эти мелочи внимания. Дневная чехарда мыслей постепенно стиралась созерцанием окутывающего город вечера, и молодые люди растворялись в окружающей гармонии и тепле друг друга.
Не прошло и недели со дня выписки Эллы из клиники, а Ян уже был принят её родными как полноправный член семьи. Не верящие в счастливое исцеление родители девушки совершенно не зацикливались на том, что их вновь обретённая дочь практически полностью утратила память. А уж на такую мелочь, как трансформация имени они вообще не обратили внимания. Раз дочка сказала, что ей больше нравится звучание имени Элен, то ради бога! А то, что бойфренд зовёт её Эллой, вообще никого не заботило. Куда важнее было родителям слышать то, как он это делает. В круговерти бытовой суеты Ян никогда даже не задумывался сколько нежности он вкладывал в произнесение коротенького имени. А вот почти слепая престарелая бабка от этого то и дело роняла слезу и украдкой целовала крест.
Семья Яна пребывала практически в том же состоянии. Почти утратившая волю к жизни мать внезапно воспряла и словно помолодела на двадцать лет. Она то и дело смеялась и тормошила сына не как мать, а скорее как расшалившаяся старшая сестра. Отец же ходил с улыбкой до ушей, распираемый гордостью за сына, победившего смертельный недуг. Когда же Ян представил им Эллу, отец чуть не заплакал, поняв, что сын уже и сам стал мужчиной.
Но больше всех был поражён выздоровлением Яна и Елены их лечащий врач. Уж кто-кто, а Борис Петрович отлично понимал, что заслуга его аппаратов и методик была нулевой. Но в суровые времена, когда учёные вынуждены сражаться за каждую копейку, признавать собственное бессилие было равносильно краху. И престарелый профессор дни и ночи проводил в попытках отыскать то, что чудесным образом повлияло на состояние юных пациентов. Ян и Элла ежедневно являлись к нему на осмотр. Их радостные физиономии проливали потоки бальзама на истерзанную сомнениями душу старика.
Пропитанный летним теплом город казался вырвавшемуся из пут смерти Яну настоящим подарком. Он таскал Эллу по самым уютным уголкам, показывал живописные переулки и бульвары, то и дело рассказывал связанные с этими местами истории. Он перезнакомил её со всеми своими друзьями, устраивал пикники, водил в театры на любые, хоть сколь-нибудь значимые, представления. Элла же испытывала неподдельный восторг не только от проводимых её другом мероприятий. Яну было невдомёк, какая гамма чувств сотрясала сознание девушки при созерцании такого заурядного события, как пролёт стрекозы над их головами. Никогда не видевшая ничего подобного кибердевушка была готова часами смотреть на такие чудеса. Ещё больший шок вызвало обнаружение колоссального пласта обонятельных ощущений. В первый день после выписки Ян повёл Эллу на прогулку по бульвару. Буйство ароматов зелени, перемешанное с чисто урбанистическими запахами неожиданно вызвало у девушки сильнейшее головокружение.
Лишённая возможности напрямую контролировать параметры функционирования тела Элла лишь приблизительно могла оценивать, как стремительно её сознание накапливало информацию. Мозг переваривал и анализировал громаднейшие объёмы данных. И пожаловаться на информационный голод она никак не могла. Это для Эллы было весьма ожидаемо.
А следующее потрясение ей подарили уже осязательные ощущения. И впечатления от обладания телом, причём не специально выращенном как у биоников, а настоящим, рождённым таким же человеком, были совершенно неописуемы. Ян и помыслить не мог, сколь мощную феерию впечатлений вызвало у кибердевушки банальное купание. К тому же новое сознание начало постепенно перестраивать полученное тело, а это требовало повышенных затрат энергии. И Элле приходилось потреблять куда больше пищи, чем съедала несчастная Лена до болезни. Это одновременно пугало и вдохновляло её родителей. Сама же Элла смотрела на поведение Яна со всё большим подозрением и однажды напрямую спросила: