Жерар то и дело останавливался и глазел на, казалось бы, рядовых обывателей, чьё поведение ни у кого не вызывало вопросов. Инквизитор же никак не мог уловить логику поступков местного населения. Но отлично помня запрет Эллы, он не смел и пикнуть. Тем временем девушка усадила его за столик и распорядилась:
— Жерар, помнишь, как я тебе говорила, что ты должен почувствовать врага рода человеческого?
— Конечно! — в голосе инквизитора явственно прозвучала обида, что он якобы мог забыть столь важную информацию.
— Не знаю, как это чувство проявится. Но ты его должен безошибочно уловить.
— Я приложу все усилия!
— Верю! Сейчас посиди тут пока один и послушай свои ощущения. Я приду через несколько минут.
— Рад служить! — Жерар сделал лёгкий кивок, и Элла расслабленно направилась купить что-нибудь сладкое. Девушке нужно было чем-то срочно поправить расшатанные нервы.
Оставшись один, Жерар исправно прислушивался к себе, но ничего необычного не ощущал. Это ему быстро наскучило, и он принялся наблюдать за окружающими. Инквизитор смотрел на людей и совершенно не понимал, что тут происходит. Повсеместно царила кричащая роскошь и невероятная сытость. Но отчего-то лица людей не светились мягкосердечием и благостью. Не было в них даже примитивного спокойствия, которое, казалось бы, должно неизбежно почивать на челах обитателей этого мира. Ничего такого не было и в помине!
Напротив Жерара восседала весьма колоритная пара. Невероятной красоты женщина и могучего сложения мужчина. Памятуя полученные наставления, инквизитор старался не фиксировать внимание на объектах, а бросать лишь случайные взгляды. Но удержаться от такого зрелища было выше его сил.
Увешенная золотыми побрякушками дама, явно не испытывала нужду в деньгах, как и не была отягощена чрезмерным воспитанием. Бесстыдно оголённые ноги и короткое платье, едва прикрывавшее срам, к удивлению Жерара, соседствовали с нательным крестом немалой величины. На широкой груди её спутника также висел массивный символ веры. Инквизитор опустил глаза и обнаружил на пальце мужчины жуткий перстень — рогатая голова в обрамлении бесовской пентаграммы!
У Жерара перехватило дыхание. Он обернулся и совершенно другими глазами посмотрел на кишащую толпу. Ни в одном лице не было и тени понимания божественного промысла, что ведёт их по жизненному пути! Инквизитор с трудом сглотнул комок в горле и хрипло выдавил:
— Да тут уже спасать некого! Этот мир давно захвачен сатаной!
— Это лишь на первый взгляд, — холодно заметила неслышно подошедшая Элла, — Но сейчас не будем об этом говорить.
— Сейчас не будем? — неожиданно зло заявил Жерар, — А когда будем?
— Вот приедем домой и поговорим.
***
По пути домой Жерар не проронил ни слова. И даже войдя в квартиру, инквизитор продолжал молчать. Слова были не нужны, ибо его выжидательный взгляд ни на секунду не прекращал сверлить Эллу. Девушка уже понимала, что вот-вот начнёт дымиться под воздействием этих жутких зрачков. Наконец, ей это надоело, и она строго распорядилась:
— Так! Садись! Будем разговаривать!
— Хорошо, миледи, — сказано было с привычным почтением, но впервые от слов Жерара повеяло холодом.
— Итак, ты считаешь, что этот мир спасать не нужно?
И хотя Элла хищно сузила глаза, инквизитор не обратил на это внимания.
— Я выразился иначе. Я сказал, что этот мир давно захвачен сатаной.
Видя, что Жерару наплевать на её злобную физиономию, Элла соорудила нейтральную мину и перешла к холодно-строгому тону:
— И поэтому его не нужно спасать?
— Спасать то, что стало вотчиной дьявола? Зачем?! — инквизитор так искренне поразился, что девушка лишь огорчённо хмыкнула.
— Затем, что не все здесь поборники сатаны. Откровенно говоря, их очень мало.
— Что?! Не верю! — повысил голос религиозный собеседник, — То, что я сегодня наблюдал…
— Что ты наблюдал? Бесстыдно одетых девиц? Ну, прости сейчас и королевы так ходят. Или сатанинский перстень того мужика?
— Именно! — вскричал Жерар.
— Но ты же видел, что у него и крест на шее висел?
— Да, но… — начал было Жерар.
Элла его перебила:
— Могу дать голову на отсечение, что в этом мужике вообще нет никакой веры! Ни в бога, ни в чёрта!
— Что?!
— А перстни, цепи, кресты и прочее — лишь дорогие побрякушки. Местные люди давно перестали верить во что бы то ни стало.
— Вот именно это и является критерием сатанинской победы!
— Неужели? На себя ты не хочешь посмотреть?
— В смысле? — опешил Жерар.
— Ты сам — не что иное, как продукт двойной морали. Я даже не буду взывать к пресловутому “Возлюби ближнего своего”. Вы, да и мы, давно забыли эту заповедь. Не спорь! Не надо мне тут сыпать ссылками на изречения святых и блаженных, бредни коих вы так обожаете заучивать. Разве Христос учил вас делить людей на ближних и дальних?
— Да ты безграмотна! — инквизитор неожиданно усмехнулся.
Смена настроения собеседника задела Эллу, но её было уже не остановить.
— Возможно. В ваши святые писания я не влезала. Но кое-что поняла.
— Что ж, с удовольствием послушаю.
— Дикари живут по принципу “Око за око”. Этот правило вылилось из противопоставления себя миру. Оно ведёт человека по пути независимости и самостоятельности. В принципе, эти качества очень полезны, если только не являются определяющими поведение индивидуума. С другой стороны, религиозная мораль проповедует покорность и послушание — ключевые вещи для построения единого сплочённого общества.
Жерар молча кивнул. Элла же продолжала:
— И человек, живущий в обществе всегда становится заложником противоборства этих моральных воззрений. Он неизбежно балансирует между дикарским проявлением гордости и религиозным послушанием цивилизованного человека. В принципе, почему бы не уйти целиком в религию? Вот как ты! К сожалению, тебе только кажется, что ты полностью живёшь в боге. Ты лишь служишь церкви. Прости, но неужели ты не понимаешь, что церковь — не есть бог? Неважно, что тебе говорили. Вспомни, что ты видел!
Сказанное, по непонятной девушке причине заставило Жерара измениться в лице. Но в этот раз он промолчал.
— А если здраво посмотреть на твою религию… — Элла горько усмехнулась, — Видишь ли, у неё есть два столпа. И оба связаны со страхом смерти. Первый говорит, что смерть — не конец существования. Он дарит людям радостную надежду на бессмертие. И потому за церковниками с радостным идиотизмом бегут толпы людей. Второй столп, он не столь явный, — загон тем же самым страхом смерти, а пуще неё ужасным посмертием, человека в рамки послушного животного. Пойми, человек не животное! Он имеет разум, который строит сложнейшие логические цепи, предвидит многие события. В отличие от животного человек хорошо понимает, что может угрожать жизни. И гораздо сильнее любого животного боится смерти. Да, да! Именно сильнее любого! Животные боятся смерти как факта, человек может бояться её без всякой причины. Хотя логика должна препятствовать этому, страх смерти всё равно самое ужасное для человека. Все знают о неизбежности её прихода, но свой страх перебороть не в силах. И за это можно “благодарить” наше религиозное воспитание. Короче говоря, рецепт прост — забыть религиозные сказки. Они созданы для тех, кто опасен безголовым вольнодумством — бешеные бараны должны стоять в загоне, а не рушить города и веси. Разумные же люди обязаны раз и навсегда уяснить, что живут и работают для осуществления Цели. И жизнь их ценна только пока они приносят пользу.
Жерар слушал это, вытаращив глаза. Но едва Элла умолкла, он набрал полную грудь для не менее длинной ответной тирады. Девушка же была настороже:
— Так! Свои возражения оставь при себе! У тебя были вопросы? Я на них ответила. Прости, уж как смогла. Если тебя что-то не устраивает, могу обратиться к ангелу. Он тебе более квалифицированно объяснит. А теперь марш спать!
Жерар лежал на узкой кушетке и пытался уложить в голове услышанное. В душе он спорил, бесился, негодовал, иной раз соглашался и даже понимал. Несмотря на усталость, Жерар ворочался почти до рассвета. Когда же он забылся коротким сном, то тут же увидел печальные глаза Николаса…