— Мда… — недовольно пробурчала Элла, — Мне тоже следовало бы пройти переподготовку.
— Для девушки ты и так на очень приличном уровне. Серьёзно! Думаю, с тренировками пора завязывать.
— Начинаем войну?
Ян кивнул и снова поцеловал её в каштановую макушку.
Они поднялись в квартиру и едва успели разуться, как включился телевизор. С экрана на них смотрело лицо Сергея Кузьмича. Вот только таким перепуганным пожилого полисмена они и представить не могли. Элла мягко опустилась на пол, а Ян полным решимости голосом спросил:
— Что случилось, Сергей Кузьмич?
— Здравствуйте, — неловко вставила испуганная девушка.
Полисмен опустил глаза и извиняющимся тоном сообщил:
— У нас произошли грандиозные перемены. Увы, это последствия деятельности Анатоля.
— А что именно изменилось? — решил уточнить Ян.
— Вообще-то, всё. Весь уклад жизни. Причём в общемировом масштабе. Для меня и ребят это невероятно страшно. Ведь мы помним, как было при ином развитии событий. Жаль, что нас только трое. Ах да! Забыл про Филиппа с Жераром. Они тоже попали под действие установки темпоральной блокировки. Но я не буду тратить время и пугать вас изложением текущего состояния общества, просто покажу, как выглядит наш город сейчас.
Перед глазами молодых людей развернулась панорама, которая не имела ничего общего с виденным ранее. Вместо изящных прозрачных строений, новый населённый пункт походил на зарывшуюся в землю крепость: низкие бетонные здания, серые толстые стены, узкие непроглядные окна… И что пугало ещё сильнее — полное отсутствие растительности.
— Боже мой! Что же у вас произошло? — воскликнул изумлённый молодой человек.
От этого вскрика сердце Эллы заныло. Она сразу поняла, что за внешней суровостью, жив всё тот же нежный и чувствительный Ян. Она прильнула к его руке и ей впервые не хотелось думать ни о каких проблемах. Мужчины же продолжали вести серьёзный разговор.
— Согласно историческим данным, Анатоль сумеет проникнуть в круги самых влиятельных людей мировой элиты. Его действия будут направлены на создание и распространение наиболее разрушительного вируса в истории человечества. Стараниями этого маньяка до конца двадцать первого века население Земли сократится более чем в пять раз.
Сказанное стариком-полицейским заставило ребятишек от ужаса сжаться в комок. Элла ещё сильнее вцепилась в руку Яна. К своему удивлению, она вдруг обнаружила, что её цифровой разум, некогда обитавший в кристаллическом процессоре, теперь впитал страхи и переживания, свойственные живому телу. Это открытие заставило девушку обрадоваться и перепугаться одновременно. Ян же тем временем уточнял известные Сергею Кузьмичу подробности:
— Когда он начал действовать?
— Боюсь, точную дату назвать невозможно. Сложно сказать, что принимать за начало отсчёта. Судя по некоторым косвенным признакам, пребывая ещё в шестнадцатом веке, Анатоль уже тогда задумывался о методах массовых убийств. Что очень сильно беспокоит, так это то, что практически невозможно обнаружить его следы в середине двадцатого века. Я могу высказать предположение, что он был занят в секретных лабораториях, работающих над бактериологическим оружием.
— Удивительно, — пробормотал Ян, — Маньяк, который обожает убивать собственными руками, вдруг решил заняться массовыми убийствами. Вам это не кажется странным?
— Не кажется. Потому что мы видим только часть картины. Причём весьма незначительную. На что в реальности тратил время Анатоль, и что творилось в его лабораториях узнать не удалось. А уж что у него в голове — это и подавно не понять. Тут даже Филипп ничего определённого сказать не может.
— Что вы предлагаете?
— Увы, предложить я могу немного, — старик совершенно непривычно отвёл взгляд и тихо сообщил: — Вам придётся действовать самим. И действовать прямо сейчас.
— Что?! — разом вскрикнули Ян с Эллой
— Да, прямо сейчас! — печально, но привычно жёстко сообщил седой полицейский, — Ибо в противном случае завтрашний день будет для вас последним.
— Нам следует бежать? — уточнил Ян.
— Бесполезно. Единственный шанс — устранение Анатоля. Вот вам четыре адреса, где он может сейчас находиться. Первый — наиболее вероятный. Так что хватайте оружие и вперёд! — с надрывом гаркнул Сергей Кузьмич и тут же срывающимся шёпотом добавил: — И не бойтесь действовать безоглядно.
Уже поздно кого-то беречь…
***
Жерар смотрел в небо. Выцветший, почти ничего не видящий единственный глаз с наслаждением взирал на полыхающий в небе шар. Бывший инквизитор ощущал его тепло каждой морщинкой. Он поднял иссохшуюся руку и попытался сорвать служащую ему одеждой заскорузлую холстину. Сил на это уже не было. И кисть со скрюченными пальцами упала на траву. Дышать становилось всё труднее. Жерар понимал, что его время подходит к концу. Он захотел рассмеяться, но из груди вырвался лишь едва слышный булькающий свист…
Сергей Кузьмич сглотнул, вытащил голову из гиперобъёма и посмотрел на сидящего рядом Филиппа. Бионикл был страшно худ. Закутанный в ворох шерстяных обносков, он держал в руках здоровенную кружку обжигающего кипятка и всё равно не мог согреться.
— Может, выпьем чего покрепче? — хмуро предложил полисмен.
Но бионикл лишь помотал головой. Он слышал этот вопрос из уст Сергея Кузьмича множество раз и всегда обстоятельно объяснял, что физиология биониклов не предполагает усвоение такого рода продуктов.
— Ну, как знаешь, — седовласый полисмен пожал плечами, открутил крышку плоской фляги и сделал пару обжигающих глотков. Он уже с трудом помнил мир, когда не пил, — Сколько там ещё ждать Жерара?
— С учётом разницы скоростей временных потоков — минуты две, я полагаю.
— Мда… помотала его жизнь. Знатно помотала!
— Простите…
— Передо мной-то чего извиняться? Это ты ему скажи!
— Я извиняюсь именно перед вами, Сергей Кузьмич. За то, что хорошо не объяснил спланированную работу.
Полицейский лишь удивлённо поднял бровь, а Филипп задумчиво продолжил:
— Во времена Яна было в ходу довольно странное утверждение, что мысли материальны. Конечно, это дикий примитивизм их времени. Я думаю, что это измышление появилось путём упрощения понятия веры. К сожалению, упрощение всего, что возможно, — любимейшее занятие человеческих умов. Я как-то даже услышал ещё более идиотское выражение: понять, значит упростить.
— Эка ты хватил! Жерар вообще из глухого средневековья.
— Тем не менее психологическое воздействие в его времена уже вовсю практиковалось. Вера — не что иное, как та же психокоррекция. Правда, превратившись в религию, она уже не была направлена на совершенствование личности. Увы, верующие этого не понимали. Вот, к примеру, как лечился нищий современник Жерара? Молитвой! Не смейтесь, Сергей Кузьмич, подобная чушь существовала много столетий! Закономерно, что этот больной умирал в мучениях, преисполнившись чувством обманутости. Тогда не понимали, что для того, чтобы получить эффект, необходимо перепрограммировать каждую клеточку своего организма, нужно преисполниться такой верой, которая как прессом выдавит и из сознания, и из подсознания все прочие установки. Как вы понимаете, выработать такую силу веры очень и очень непросто.
Седой полицейский лишь растерянно покивал, потом взглянул на часы и озабоченно поинтересовался:
— Что-то Жерар не выходит из виртуальности…
— Сейчас идёт его возвращение к действительности. Специальный программный модуль проводит адаптацию к нашему миру. Надо же ему объяснить, где он, и что произошло в реальности.
— Филипп, а он это воспримет нормально?
— Естественно. При проведении психокоррекции это обязательно учитывается.
Они повернулись к лежащему в ванне человеку и приготовились ждать. Не прошло и полминуты, как Жерар дёрнулся и непонимающе закрутил головой. Филипп тут же помог ему снять шлем и заботливо спросил: