Кстати, у Люськи была еще и младшая сестра, однако все знали, что эта ее сестра - приемный ребенок, и была она по своему характеру не такая стерва, как Люська. Значит, второго ребенка Люськина мать родить так и не смогла. Почему?
Аналогичная история и у самой Люськи. Первые роды у нее были очень тяжелые - за несколько месяцев до рождения ребенка Люську положили в больницу и проделывали там над ней всякие сложные махинации, пока она наконец не разродилась. Этот ее ребенок, сын Алеша, оказался не совсем нормальный... В таких случаях повторные роды, как правило, не рекомендуют.
Однако вскоре у Люськи появилась дочка... Похоже, что она пошла по пути своей матери и взяла себе приемного ребенка, но выдает его за своего. Чтобы проверить происхождение этого второго Люськиного ребенка, необходимо только сделать сравнительный анализ крови отца, матери и ребенка. Такие анализы обычно делают по постановлению суда при попытке взыскания алиментов в случае сомнительного отцовства.
За примерами далеко ходить не надо. В 1940 году такую экспертизу потребовал мой приятель Юрка Мельников - и выиграл дело. Он уже почти год платил тогда алименты, а потом выяснилось, что ребенок не от него. И такие фокусы встречаются в жизни гораздо чаще, чем мы думаем. У Аркадия Львова есть хороший рассказ на эту тему - жена лежит в больнице, ожидая второго ребенка, а в это время тяжело заболевает ее восьмилетний сын, и ему срочно требуется переливание крови. Поскольку у отца и у сына, как правило, одна и та же группа крови, то врачи в спешке делают переливание крови отца сыну без проверки. После переливания сын впадает в коматозное состояние и умирает. У них с отцом оказались разные группы крови... А это означает, что мать делала сына не от отца, а от чужого дяди, и отец, не зная этого, убил "своего" сына. Что думал тогда этот обманутый муж о своей жене, которая в это время лежала и рожала ему второго ребенка?
Перечитал я этот рассказ и подумал: "Возможно, автор-еврей писал этот рассказ с натуры? Со своей жены или с кого-нибудь из своих знакомых?"
* * * * *Итак, сижу я за своим столом, анализирую собранные материалы, а под моим "микроскопом" бледные спирохеты дегенерации продолжают цепляться друг за друга, образуя уже целые клубки и цепочки. Вот под линзу подползла еще одна такая спирохета и стала собирать вокруг себя очередную дегенеративную цепочку...
Звали эту спирохету Мусей, и жила эта Муся на одной квартире со своей подружкой... Люськой Черновой. Однако если Люська была лесбиянкой активного типа, то Муся была пассивной лесбо-кошечкой. Ни рыба ни мясо и вся в угрях, как будто у нее была гнилая кровь...
Позже эта гнилая Муся вышла замуж за еврея Маева, который работал тогда на "Голосе Америки" в Мюнхене. Та же самая история, типичная для шиксы-дегенератки. Сначала она "дружила" с лесбиянкой полуеврейкой Люськой, а потом вышла замуж за еврея.
Кстати, подобная цепочка была и в семье Александра Солженицына. В своей книге "Август 14" он довольно подробно описал семью своего отца - Исаака Лаженицина. При этом Солженицын нам сообщил, что сначала его мать дружила с еврейкой, а потом вышла замуж за еврея-выкреста Лаженицына, который при выкрещивании стал из Исаака - Исаем. В результате этого брака и появился на свет Александр Исаевич Солженицын. Тетка Солженицына, Ирина Щербак, сообщила еще одну интересную деталь: оказывается, отец Александра Солженицына кончил жизнь самоубийством (когда его жена была на 3-м месяце беременности). Казалось бы, радоваться надо, что жена скоро родит ему наследника, а он почему-то стреляется. Почему? Может быть, он тоже понял, что его жена забеременела не от него, а от чужого дяди?
Этого мужа Муси - еврея Виктора Маева - я тоже знал довольно хорошо. До своего побега на Запад Маев служил фельдшером в советской армии в Восточной Германии и попутно делал женщинам нелегальные аборты. Одна из его пациенток после такого аборта умерла, и Маев, чтобы избежать суда, тут же сбежал на Запад, где заявил, что он "избрал свободу" из любви к демократическим ценностям западного мира. Действительно, чем сидеть в тюрьме на Востоке, лучше уж гулять на свободе на Западе...
Как председатель ЦОПЭ, я имел тогда право первым встречаться со свежими перебежчиками, чтобы, если они мне подойдут, брать их на работу в ЦОПЭ. Если же я их не брал, то тогда они шли уже в НТС, на радио "Голос Америки" или же на "Радио Освобождение".
Поглядел я тогда на Маева - тип скользкий, губы слюнявые, в глаза не смотрит - и забраковал его. Потом Чарли Маламут - мой коллега по психологической войне - как еврей еврея, пристроил его на "Голос Америки" и набрался неприятностей на свою лысую голову.
В то время я как раз устраивал очередной митинг русско-немецкой дружбы в Западном Берлине и решил взять туда Маева, как свеженького представителя тех, кто "избрал свободу". Митинг этот как раз проходил тогда под лозунгом "За вашу и нашу свободу!". Весь Западный Берлин оклеили афишами, а над Восточным Берлином с самолета начали было даже разбрасывать листовки-приглашения... пока не появились советские истребители.
Так вот, едем мы с Маевым в машине на этот митинг, останавливаемся на перекрестке на красный свет, а тут улицу стала переходить смазливая немка. Вдруг Маев выскакивает из машины и бегом бросается за ней, за этой совершенно незнакомой ему женщиной. А Берлин в то время буквально кишел советскими агентами, которые запросто похищали и убивали неугодных Сталину людей.
Я еле догнал тогда этого Маева и, схватив за шиворот, стал силой заталкивать его назад в машину. И вдруг заметил, что у него изо рта текут слюни и он аж дрожит от волнения, как сексуальный маньяк.
Ох, веселенькая была у меня работа в ЦОПЭ. Есть, что вспомнить.
Потом этот сексуальный маньяк Маев женился на Мусе. Однако вскоре он из Мюнхена все же исчез, как ветер в мае, и осталась бедная Муся соломенной вдовой. А баламут Маламут при этом только пожимал плечами и говорил:
- Не знаю... Ничего не знаю...
* * * * *Еще Гиппократ, отец современной медицины, писал: "Наиболее важным я почитаю умение наблюдать". Вот и я, как прилежный ученик, сижу теперь у своего "микроскопа" и наблюдаю за цепочкой бледных спирохет дегенерации, которые оказались намного опаснее обычных бледных спирохет.
Задумался я тогда над этим своим открытием, а в это время к исследуемой цепочке подползла еще одна спирохета - Алла Жукова, еще одна "близкая подружка" Наташи. Похожа эта Алла была на снежную бабу с пуговицей вместо носа. Каждый раз, завидев нас вместе с Наташей, эта Алла всегда сразу же начинала мне хамить и буквально бросалась на меня с лаем, как верная собака, причем лаяла она так, словно ревновала меня к своей хозяйке.
Приехав в Америку, Алла Жукова поселилась в Гринвич Виллидж, где был сущий рай для лесбиянок и педерастов, а вскоре я случайно встретил ее на пляже в Си-Клифе. Алла похвасталась мне тогда, что она уже вышла замуж, хотя ей это было "очень и очень трудно сделать, ибо она хорошая, а все мужчины - обманщики и подлецы". Муж ее оказался евреем и звали его Давид Гутов. Он сидел тогда рядом с ней и, как ребенок, игрался в песке, причем выражение лица у него было при этом какое-то странное, словно он не от мира сего.
Разговаривая со мной, Алла вдруг повернулась к нему и сказала с насмешкой:
- Давид, ты у меня дурачок?
Давид тогда испуганно повернулся к ней и кивнул в ответ головой, улыбаясь при этом доброй и какой-то жалкой улыбкой, да так беспомощно, что мне даже стало его жалко.
"Ну и стерва!" - подумал я про себя.
Хотя этот Давид и закончил консерваторию и университет, но был он какой-то недоделанный, дефективный, странный. Зато теперь у Аллы есть муж и даже дочка Тата!
Мои советники-раввины при этом опять начали неодобрительно качать своими головами:
- Э-э-э, папеле-то наш, но мамеле - шикса. Нет, эти шиксы пусть обманывают своих мужей, но нас они не обманут. Тату мы еврейкой считать не будем...