— Это сэр калика вас вызвал… Он и скажет, что дальше.
— Седлать и ехать, — сказал калика сварливо. — Они исчезнут с заходом солнца.
— Сэр калика!
— Даже если будем выше облаков, — закончил калика.
Томас суетливо накрыл спину крылатого коня потничком, а затем и попоной, мучаясь, что такую нежную кожу покрывает грубой тканью, хоть и расписной, а когда взвалил ещё и седло, тяжелое и с прилипшей грязью, чуть не взвыл от стыда. Рядом калика оседлал коня быстро и сноровисто, умело пропуская подпругу под крыльями, Томас косил глазом, повторял, запоминал, вдруг да ещё когда придется вот так… Если бы душа не терзалась стыдом, что сам своими руками отдал Яру… когда ляпал дурным языком как корова хвостом, то возликовал бы даже от чудесности происходящего, а сейчас угрюмо взобрался на спину крылатого, калика свистнул, и кони тут же взяли в галоп.
Томас задержал дыхание, когда по сторонам распахнулись мощные крылья. Калика унесся вперёд, но Томас видел только своего коня, земля под ними уносилась назад всё быстрее и быстрее, наконец замелькала так, что слилась в серо-зелёную полосу. Крылья начали равномерно бить по воздуху, стук копыт на миг прервался, затем снова копыта застучали быстро и сухо, Томас ощутил под собой толчок, топот оборвался, только крылья сильно и часто били справа и слева, могучие мышцы спины потряхивали седло, Томас увидел как земля уходит вниз, впереди угрожающе быстро вырастала стена деревьев…
Спина под ним подпрыгнула, и деревья внезапно ушли вниз, конь пронёсся над самыми вершинками. Копыта поджал, то ли чтобы не задевали за деревья, то ли чтобы не мешали в полёте. Томас чувствовал страх и восторг, пошевелиться боялся, это не широкая надежная спина Змея, где лежишь как на крыше сарая, да ещё и привяжешься, дабы не сдуло, здесь спереди и сзади пустота, а по бокам часто как у летящей утки хлопает, оранжевые перья блестят так, что глаза щуришь как монгол…
Калика несся далеко впереди, Томас судорожно перевёл дух. Конем пока управлять не надо, он скачет… или летит, за своим крылатым братом. Иначе он бы науправлял!
Калика оглянулся, умело придержал коня:
— Ну как тебе?
— Неплохие кони! — крикнул Томас, он надеялся, что голос не слишком дрожит. — Чем их кормят?
— А кто знает. Тебе не дует?
— Пока нет.
— Замерзнешь, скажи.
— С чего бы? — удивился Томас, ибо в голосе калики чувствовалась нешуточная забота.
Калика пришпорил скакуна, а Томас внезапно ощутил, что от доспехов в самом деле идет холод, будто вытащил их из сугроба. Да и встречный ветер, что сперва лишь приятно холодил, сейчас выстуживает до костей.
Он напрягся, согревая себя мышечными усилиями, задержал дыхание. Конь шёл воздушным галопом, скачки были плавные, длинные, но и проваливался, правда, глубже, потому что удерживался не на копытах, а на крыльях, отчего у Томаса всякий раз неприятно дёргалось внутри, а желудок карабкался к горлу, чтобы сразу же, отяжелев, плюхнуться обратно.
Калика нетерпеливо выкрикнул, Томас видел, как конь под ним вытянулся как утка и суматошно заработал крыльями. Калика пригнулся, пряча лицо за роскошной гривой. Томас старался не смотреть на прижатые к брюху копыта коня калики, было в этом что-то страшноватое, сам робко начал поторапливать своего скакуна.
Крылья коня Олега сперва часто били по воздуху, теперь же за ними нельзя было уследить глазом, только что не жужжали как у мухи, зато калика несся по прямой как стрела, и Томас прятался за конской шеей, молился только об одном, чтобы не сбросило встречным ударом ветра.
Он скосил глаз вниз, кровь захолодела. Под стременем, куда надежно всажен его сапог, на жутком удалении проплывает зелёный ковер леса, река видна как узенький ручеёк, а впереди открывается страшный необъятный мир, какого никогда не узришь с поверхности!
— Вывози, конячка, — взмолился он. Как ни прятался за конём, ветер ухитрялся врываться и в узенькую щель опущенного забрала, холодил и как холодное острие мизерикордии колол лицо. Воздух уплотнился как стена, конь проламывался с усилием. Томас чувствовал, как все силы крылатого зверя уходят не на то, чтобы не упасть, а чтобы нестись вперед очень быстро.
Впереди чуть слева начала вырастать гигантская чёрная гора. От нее веяло несокрушимой мощью и чем-то недобрым, Томас не успел понять, когда заметил словно бы тонкую стену, протянувшуюся от горы. Стена уходила в неизвестность, но кони мчались и мчались чуть ниже облаков, и постепенно показалась другая чёрная гора, двойник первой. Калика направил крылатого коня через плотину, Томас ахнул.