Все время покуда я молилась, женщина стояла, сложив ручки на груди, и с умилением слушала молитву.
Я начала рассказывать внучке об увиденной мною женщине.
-Это не ваша бабушка, это кто-то молодой.
И вдруг смотрю лицо тридцатилетней женщины, принимает образ старушки. Я давай быстренько описывать видоизмененное лицо, а внучка как закричит:
-Да, да это моя бабушка.
И только это проговорили, наша бабушка вновь превратилась в молодую женщину, резко развернулась, подхватив платье руками и замелькав босыми пятками, понеслась вверх по дорожке к дому. Слышу, а она на бегу кричит:
-Меня видят, нас видят, нас помнят, меня Н. вспомнила, внучка.
Сколько радости и восторга понеслось с этим криком в тот неземной домик, сколько будет разговоров и воспоминаний о тех, кто остался на земле.
А я лишний раз убедилась, что все кто провел на земле благую богоугодную жизнь и умер даже в глубокой старости, там, в ином мире обретают милость Божью и молодеют до возраста Иисуса Христа.
Мать и дочь.
Видела еще и такое общение усопших с живыми, когда усопшие ходят следом за родными, особенно если очень сильно были привязаны друг к другу в земной жизни.
Два года общалась с очень умной образованной и состоятельной женщиной.
И два года в подряд видела как за ней постоянно присутствующую женщину.
Сказать знакомой об увиденном так два года и не решалась.
А потом проявился случай, как-то моя знакомая приехала в гости, мы долго разговаривали и вижу, что, которая невидима, очень сурово на меня смотрит. Я рассказала знакомой об увиденном. Та в ужасе остолбенела.
-Да вы что, это же моя мама, она умерла, но вы описываете ее.
Я повернулась к «приведению» и спросила:
-Ты что-то так сурово на меня два года подряд смотришь. Да еще и с укором. Может я чем обидела твою дочь? Я понимаю, что ты суровая и строга, а я то причем. Сколько раз вычитывала твою дочь, твоих внуков, что же ты так не ласкова.
Смотрю, что она стушевалась, стала переминаться с ног на ногу и лицо осветила улыбка.
-Так то лучше.
С тех пор мы с покойницей подружки. И при встрече со своей знакомой, я сразу искала мать. Спрашивала у нее о поведении дочери, и были случаи, что и сурово отчитывала, если заставала чуть выпившую на работе или с другими грешниками.
Потом пришло время. У моей знакомой все наладилось, и я попросила усопшую мать:
-Иди, моя хорошая, отдыхай, Царствие тебе Небесное.
Пуховой платок.
У одной женщины умерла старенькая мать. И оставшиеся о нее вещи дочь раздавала бедным и старикам. Всех просила поминать ее маму в своих молитвах.
Меня попросила взять пуховой платок, который носила мама.
Кто хоть раз хоронил своих близких, знает, что любая вещь, оставшиеся после умершего, причиняет страшные душевные муки и даже, спустя годы, если вдруг в руки попадает что-то до боли знакомое сердца сжимается от боли, а ты, чтобы никто не видел, прижимаешь эту вещь к груди и омываешь ее горькими слезами.
Платок я взяла. Большой, теплый и укрывает не только голову и плечи, а и всю спину. Я уже далеко не молодая, хочется тепла как сердечного, так и физического.
Каждый раз укутываясь, я молитвенно взывала к Господу дабы принял рабу Его Л. во Царствие Своем.
А потом решила понаблюдать, как мое повиновение доходит до усопшей.
Вот как одеваю платок и поминаю усопшую. У нее тут же появляется такой платок. Сначала женщина не знала, что с ним делать. Место, в котором она находилась, было не очень уютно. Она висела в грязно-коричневом пространстве, как космонавт в космосе, получалось, что вокруг одно темное пустое пространство. Но женщина знала, что дальше есть что-то светлое и уютное. Но, чтобы туда пробраться, нужно пройти длинную, наполненную жаром, вонью и дымом шахту. Оказалось, что всякая поминальная вещь имеет огромную силу, как святая вода, так и все, к чему прикасались с молитвой.
Поминая усопшую, я старалась держать ее в поле своего зрения. Смотрю, а она к чему-то начала готовиться. Молитвами поминающих, женщина окрепла новообразованным телом и душой. То, что она совершила, дальше удивило меня безмерно.
Старенькая мать взяла преданный ей пуховой платок, расстелила его перед собой, загнула все края с четырех сторон, получилось что-то наподобие лодки. Платок стал твердый как дерево. Женщина перекрестилась, залезла в это «корыто», легла в него и легонько дернулась всем телом.
Платок-лодка понесся по страшному горящему и чадящему тоннелю с огромной скоростью как пуля с ружья. Женщина буквально влипла в дно импровизированного транспортного средства. И пролетев, ранее, кажись, непреодолимое препятствие, вылетело в светлый чистый мир, пустой, но чистый воздух. Повернув лицо назад, она увидела, что находилась в большой вонючей туче и совершенно одна, это было что-то наподобие тюремной камеры - одиночке. Вот вам и поминовение, вот вам и платок, который не то, что не сгорел, а даже запаха гари не набрался.
Полотенце и мыло.
Одно время, я занималась с очень тяжело больной женщиной. Сильно полная, и с нарушением позвоночника в пояснице и не выносимыми болями. Первое время ее муж приезжал и забирал меня. Люди очень состоятельные, но не гордые. Страдала Л. очень сильно. В течение одного сеанса, массажа, кричала так, что в соседних квартирах переставали шуметь дети. А ее старшая сестра врывалась к нам в комнату, кричала на меня: «Ей больно». И била меня своими маленькими кулачками по спине приходилось воевать сразу с обеими.
Каждый раз возвращая меня домой, муж больно с раздражением спрашивал:
-Когда же она, наконец, поправится, ей только все хуже и хуже?
-Терпите. На все свое время.
Потом начала замечать, что вся семья смотрит на меня с недоверием, отводят глаза.
-Что случилось?
-Да, вот врачи собрали консилиум и сказали, что никакой массаж не поможет, что надо делать операцию.
-Ах, даже так.
-Вот они направили в Москву женщину, той сделали операцию, и она сейчас ходит без боли.
-Я вас долго уговаривать не буду. Скажу одно, что только медицина у нас стала платная, так и начали всех резать, крошить, шунтировать и прочее. Построили огромные клиники – центры, дорогое оборудование, неимоверный штат.
Раньше, прежде чем прикоснуться скальпелем к позвоночнику или даже взять пункцию, собирались, советовались, спрашивали больного, а теперь быстренько покрошили и как там ты дальше будешь, им все - равно. За свою практику я не встречала человека, который бы после операции на позвоночнике, стал бы здоровый. Это только те, с кем занимаются массажисты или такие сильные и целеустремленные, как Дикуль. Вас агитируют на операцию. Пусть покажут хоть одного врача, который бы позволил себе порезать себе спину или сесть на инсулин, они даже на глазах не делают себе ничего и таблетки стараются не пить. Посмотрим на эту женщину, что приехала из Москвы после операции через год, два.
Все мои доводы казались, напрасны перед натиском врачей, устоять, практически, невозможно.
Но вот, однажды, забирая меня на очередной сеанс, я заметила в муже моей клиентки очень сильную перемену. Он уже так сильно не сопел, не спрашивал: «А, долго еще надо ей делать массаж?». Был вежлив и предупредителен.
Оказалось, что мою подопечную обследовали два мощных врача, один с Новосибирска и другой нейрохирург из Екатеринбурга.
Оба сказали, что с операцией надо повременить и что они не видели массажиста, который может делать массаж изо дня в день несколько месяцев в подряд. Оба сказали: «Пусть делают».
С тех пор Л. успокоилась, терпела боли и потихоньку пошла на поправку.
-Если бы вам давали сто процентов, что вы после операции будете здоровы, я бы тогда вас поняла, а если там никаких гарантий, то, почему бы не пройти тот курс лечения, который хотя бы не причинит вам вреда.
Сейчас моя родненькая жива, двигается, построили дом, растят детей и внуков. И если болеет то по возрасту, то не лежащая, сама за собой ухаживает. А та, которой сделали две подряд операции, первая оказалась настолько неудачной, что чуть не померла, сейчас только с постели утром встает два часа со слезами, стонами и теперь ей советуют массаж.