Тогда, кстати, Зверю и Эльрик не понравился. С полной взаимностью. Но с Эльриком потом как-то наладилось, а с Тарсашем — нет.
Фейри этого так звали — Тарсаш. Эльрик ему такое имя дал. На зароллаше значит «черный». Очень оригинально и необычно для твари, которая выглядит как вороная лошадь.
Ну, ладно, ладно, «Тарсаш» означало гораздо больше, чем просто лошадиную масть. В имени отразилась и сверхъестественная сущность фейри, божественная сущность, если придерживаться точных формулировок, и черный ночной холод, и россыпь звезд по черному небу, и взмах крыльев черного коня Хаоса, летящего над Безликим Океаном, прокладывающего путь для черных дарков шефанго. Зароллаш — язык многозначный.
И если его слишком много слушать, заражаешься шефангской поэтичностью. Что не идет на пользу здравому смыслу.
Зверь уже четыре месяца жил в кампусе клиники и Тарсаша видел каждый день, однако тот никогда не подходил близко и никогда не приходил к его дому. Обычно тварь паслась в глубинах парка, высокомерно принимая восхищение посетителей и выходящих на прогулки пациентов, так же высокомерно принимая подношения в виде яблок, моркови и сахара, и не обращая на Зверя ни малейшего внимания.
Зверь Тарсаша тоже игнорировал.
Никак не мог понять, почему люди это чудовище не боятся. Скотина под сто восемьдесят сантиметров в холке, без намордника и ошейника, с копытами, которыми деревья валить можно и зубами размером с костяшки домино. Да не был бы он травоядным, точно стал бы людоедом.
Эльрик рассказывал, Тарсаш однажды льва убил. И мало того, еще и домой принес. На спину закинул и принес, ага.
Во время государственных праздников в Хараре Эльрик шкуру этого льва на Тарсаша в качестве чепрака надевал.
И что? В парке вокруг зверюги почти постоянно увивались какие-то дети. С едой, естественно. А родители, которым следовало бы хватать отпрысков в охапку и бежать подальше, следуя инстинкту сохранения вида, вместо этого поощряли контакты, подсовывая детишкам сухари и кусочки бананов и подначивая: «угости лошадку, видишь, какая лошадка красивая и добрая».
Иногда к лошади присоединялся пес. Жесткошерстная такса по кличке Шнурок. Длинный, наглый и бородатый. Собаки Зверя не любили куда сильнее, чем лошади. Собаки людей любят, а людоедов — нет. Вот и этот терпеть не мог. Лаял издалека. А когда однажды столкнулись в коридоре главного здания клиники, без лишних разговоров попытался вцепиться в ногу.
Хороший пес. Смелый. За Эльрика умрет, вообще не задумываясь.
Он-то думает, что убьет за Эльрика, но это потому что таксы склонны себя переоценивать. Из маленьких собачек, пусть очень смелых и бородатых, убийцы выходят так себе.
Зверь, однако, никогда не пытался даже приближаться к коттеджу, где Тройни и Ринальдо колдовали над телом Князя. Шнурок бы его, конечно, не убил, но своим лаем мог напрячь охрану. А охраняли коттедж Мечники. Самые настоящие. Аж семеро.
Из теоретических расчетов выходило, что для убийства одного Черного достаточно примерно четверти Мечника. Семеро, стало быть, могли убить Зверя двадцать восемь раз. Ему столько точно не надо.
Мечники, охранявшие Эльрика, правда, в отличие от Шнурка и Тарсаша, были не злые. Некоторые даже дружелюбные. Представители семьи фон Штаммов, одной из пяти семей готского палатината. Эльрик рассказывал про них. Он о многих своих хиртазах рассказывал, его люди все были особенные, хоть здесь, хоть в Саэти. Но фон Штаммы даже среди них выделялись. Палатины империи, они поколение за поколением становились мастерами меча, служили императору, а когда вырастали старшие сыновья, передавали им полномочия, выходили в отставку и шли в хиртазы к Эльрику.
Они не умирали…
Ну, то есть нет, не совсем так. Старшие успели умереть и вернуться к жизни, когда возникла необходимость защищать Этеру от инопланетного вторжения, справиться с которым без мобилизации всех доступных ресурсов, людям бы не удалось. А потом они как-то стали бессмертными.
Эльрик не сказал, как. Пальцами только покрутил неопределенно, и отделался коротким:
— Там сложно все.
Зверь знал, что фон Штаммы — не единственные бессмертные люди в команде Князя. Сотня их набиралась, бессмертных Мечников. Он пытался выяснить у Ринальдо, как так вышло, откуда они такие взялись, но тот ответил, что это все между Эльриком и Исэфом Аладо, ректором университета. Добавил непонятно, что будь его воля, он бы Аладо кишки выпустил, но дальше этого в объяснениях не пошел. А ведь они дружили. Ринальдо с ректором.
Ничего не оставалось, кроме как выжидать удобного момента, чтоб напасть на Эльрика из-за угла и найти разгадку.
В общем, фон Штаммы были не злые. Старшие — Клаус, Ульрих и Гебхард — казались, правда, хтоническими чудовищами чуть ли не из времен становления христианства, но, во-первых, христианами не были, христианство на Этеру вообще не прижилось, а, во-вторых, их совокупный возраст не дотягивал и до двух тысяч. Младшие же, Махт, Эбер, Рамунд и Ардрад даже шли на контакт, если доводилось встретиться с ними не на дежурстве. Охраняли-то Эльрика посменно, по двое, и, сдав пост, фон Штаммы порой не сразу возвращались в свою неприступную крепость в скалистых горах на берегу бездонной бурной реки.
Нет, Зверь, вообще-то, знал, что они жили в Хауране, столице Харара. У них там были семьи — жены, дети, все как у людей. Но при взгляде на этих неизменно строгих и почти неотличимых друг от друга тевтонов, мысли о мрачной германской романтике сами лезли в голову.
С младшими фон Штаммами он был неплохо знаком. Сливал им порой информацию про Эльрика — насчет того, когда тот думает вернуться, как будет себя чувствовать по возвращении, насколько долго предстоит восстанавливать форму. Им разное было интересно. Вроде, по работе, а, вроде, и нет.
От старших Зверь предпочитал держаться подальше. Они как-то слишком сильно ассоциировались с противозенитным комплексом, установленным на плоской крыше коттеджа и с системой дальнего обнаружения, размещенной по периметру. Вот, сколько в том комплексе человеческого? Столько было и в трех старших фон Штаммах.
Хотя, Эльрик утверждал, что они «нормальная молодежь, и пить умеют».
Пить с этими…
Ну, Князь есть Князь.
На подоконник снаружи спикировал ворон.
Зверь глянул вверх — точно, над деревьями планировал орел, размером с дельтаплан. Кроме Шнурка все в сборе, стало быть. Что происходит?
Ворон каркнул.
Тарсаш развернулся и отправился в глубины парка. Посмотреть приходил?
Блин, да нет, конечно!
Ворон каркнул еще раз, и до Зверя дошло окончательно. Тарсаш приходил за ним, и Ворон прилетел за ним, и орел — Кончар — хоть и не взял на себя труд спуститься, все равно был тут по его душу. А Шнурка не было потому, что тот с Эльриком. Там, где сейчас надо быть и Зверю.
Он хлопнул Блудницу по фюзеляжу и выпрыгнул в окно. Ворон вцепился когтями в его плечо — ну, да, им же в одну сторону, а летать эта птица всегда ленилась. Тень Кончара скользнула по земле и кустам, орел заложил плавный вираж, направляясь туда, куда ушел Тарсаш.
Интересно, как быть со Шнурком? Он ведь даже близко к Эльрику подойти не позволит.
Шнурка Зверь услышал раньше, чем увидел. Маленькая собачка, но громкая. Правда, лаял тот не долго. И не нужно было много ума или воображения, чтоб понять, почему в этот раз такса замолчала, едва подав голос.
Потому, что нашлось, кому велеть ей замолчать.
Про фон Штаммов, задачей которых было охранять Князя от всех и вся, Зверь даже не вспомнил. За две секунды пересек лужайку перед коттеджем, щелкнул пальцем по клюву недовольного Ворона, которому сложно было удерживать равновесие на такой скорости, взлетел на крыльцо…