По сравнению с этим истерика выглядела вполне приемлемо.
— Я могу помочь, — Ринальдо говорил на зароллаше, он говорил, как Эльрик. По-другому, но на том же языке.
И он не спрашивал. То есть, он спрашивал разрешения.
— Не надо, — Зверь отпустил Блудницу, подошел к столу и сел в одно из кресел. — Я немного слишком не знаю, чего от себя ожидать. Мне нужно к нему. Насколько все плохо? Это была Светлая Ярость.
— Поэтому лечение затянется.
Оказывается, невозмутимость Ринальдо де Фокса тоже была не настоящей. А он хорошо умеет прятать эмоции. Очень хорошо. Ну, да. Маг же. И еще какой силы!
Светлая Ярость могла убить Эльрика. Один из трех мечей, волшебных, заколдованных, проклятых. Нет-нет, все слова не подходят, ни одно из слов не подходит. Светлая Ярость — единственное, что может убить Эльрика.
Эльрик — бессмертный, неубиваемый, был ранен Светлой Яростью.
«Эльрик был убит Светлой Яростью», — уточнила та часть Зверя, которая отвечала за порядок в мире вокруг него и за приведение иллюзий в согласие с действительностью.
Плохая часть.
— Давай по порядку, — Ринальдо правильно понял отказ от помощи и сделал вид, что не замечает, как Зверя время от времени пробирает мерзкая дрожь. — Самое главное мы знаем: он не умрет. Сосредоточься на этом и подумай о себе. Я знаю тебя, Эльрик рассказывал. Думаю, что рассказывал все, кроме того, что ты предпочел бы сохранить в тайне. Ты знаешь меня. И, опять-таки, знаешь достаточно, чтобы мы могли не считать друг друга посторонними. Достаточно, чтобы перейти на «ты» обоюдно, если только ты не хочешь, чтобы я стал обращаться к тебе на «вы». Эльрик просил присмотреть за тобой. Точнее, он сказал, что хочет, чтобы я за тобой присмотрел.
— Он не просит, — пробормотал Зверь.
— Угу, — буркнул Ринальдо. — Вот именно.
Зверь разглядел отсвет усмешки в черных глазах, лучи морщинок в уголках глаз. Увидел мага заново. Молодого, но не как люди, а как молоды нестареющие.
Пышная черная шевелюра, ухоженная эспаньолка, щегольской костюм, отлично сидящий на сухопарой фигуре. Застаревшие мозоли на ладонях.
Осмотрелся и уперся взглядом — просто-таки воткнулся в нее — в висящую на стене длинную, широкую шпагу. Почти меч.
И вот теперь отпустило полностью. Совсем. Ринальдо был своим. Маг, ученый, проректор, гражданское лицо — плевать. В своем кабинете, вместо книг, он держал оружие. Боевое. И умел им пользоваться.
— На «ты», — Зверь медленно кивнул. — Я согласен.
— Теперь о том, как ты можешь с ним увидеться…
Зверь подобрался, готовый прямо сейчас, сию секунду, лететь. Куда угодно. Блудница приподнялась над полом, развернулась носом к узкому окну.
Не пролезть ей в эту бойницу, но, если придется, она и стену проломит.
— Эльрик сказал, что ты найдешь его на Обочине. Если свернуть с Дороги, откроется место, особое, для каждого свое. Окажешься там, позови его, он придет. Никак иначе вам не поговорить, а смотреть на него сейчас, — Ринальдо покачал головой, — какой смысл?
— Мне нужно…
Что? Быть рядом? Это очевидно. И очевидно бессмысленно. Потому что рядом с телом Эльрика сейчас должны быть врачи и его брат, — исцеляющая, воскрешающая сила. Телу от Зверя никакой пользы. А вот душе — самая прямая. Они не раз и не два в этом убеждались, в том, насколько проще вдвоем, чем поодиночке.
Насколько лучше.
— В больничном городке есть гостиница, — сказал Ринальдо. — Можешь жить там. Эльрик говорил мне, что ты как открытая книга, все мысли на лице, но я думал, он преувеличивает.
— Он преувеличивает.
— Да нет. Преуменьшает. Однако, как я уже сказал, лечение затянется. Минимум шесть месяцев Эльрика здесь не будет. Он будет с тобой, со мной, где-то там, у себя, на лезвии своего проклятого меча, но не в клинике, не в своем теле. Ему необходимо как можно дольше оставаться как можно дальше от ран, нанесенных Светлой Яростью. Роджер — Роджер Тройни, владелец клиники, ты с ним еще познакомишься — сказал, что на исцеление ран уйдет полгода. Еще какое-то время потребуется, чтобы восстановить силы, но там уж братец вернется в мир живых, и у нас будет время и возможности компенсировать все полученные от него детские травмы, пока он остается в инвалидном кресле, ходит с тростью и не может пользоваться магией в привычном для себя объеме.
— Он отомстит.
— Не нам с тобой, — Ринальдо отмахнулся. — Эльрик без особого трепета относится к родственным связям, но мы входим в число счастливых исключений. Подумай, чем ты хочешь заниматься в течение этого полугода. И заодно о том, чем ты хочешь заниматься — вообще. Потенциал у тебя огромный, я его вижу без тестов, но вряд ли в ближайшие шесть месяцев ты будешь способен сосредоточиться на постижении основ магического искусства. Итак, у тебя неограниченный счет в банке, доступ ко всем знаниям, какие могут понадобиться существу, способному создавать и разрушать планеты, но пока еще не освоившему это искусство, старший родств… хм… знакомый, который может остановить слишком уж сумасшедшие порывы, и шесть месяцев, которые нужно чем-то занять. С ответом не спеши. Если вы готовы, — он обвел взглядом Зверя и Блудницу, — пойдемте, выберем вам лучший номер в гостинице. У нас протекция самого Роджера Тройни, мы просто обязаны ею воспользоваться.
Магия и высокие технологии, как естественная и необходимая составляющая жизни.
Не оставляло ощущение, что он в Лонгви. Из кабинета Ринальдо на территорию клиники Тройни они телепортировались. Зверь знал, что такое телепортация без применения телепортирующих устройств: Эльрик пользовался ею постоянно, там, в Саэти, но там он был одним из немногих, владеющих этим искусством, а здесь…
Самостоятельно телепортироваться дальше чем на полсотни метров, правда, и здесь умели единицы. Но кто угодно мог купить мобильный генератор порталов и путешествовать по всей планете. А из стационарных кабин, установленных через каждые полкилометра, можно было попасть на любую населенную планету местной системы.
— Система называется Этерунской, — сказал Ринальдо. — А планета — Этеру. У мира тоже есть название. Сиенур. Корни из двух языков, зароллаша и эльфийского, а слово выбрали шефанго, когда пришли сюда. Людей тогда еще не создали, но эльфы уже воплотились. И они с шефанго сразу не сошлись во мнениях относительно всех без исключения богословских вопросов.
Зверь только кивнул. Эльрик рассказывал. И о том, как называется планета, и о том, откуда взялось название Сиенур, и о том, что шефанго обитают во множестве миров и им нужны слова, чтобы отличать один мир от другого. И о том, что в Сиенуре нет ограничений на использование магии в мирное время.
В этом и заключалась проблема. Все, что он видел — а он ведь почти ничего и не успел еще увидеть — напоминало об Эльрике. Сиенур должен был захватить целиком. В любых других обстоятельствах в его исследование — преимущественно эмпирическое — Зверь ушел бы с головой, и даже, наверное, забыл оглядываться на неизбежную в любом из миров, на любой из планет, угрозу заслуженной смерти. Но сейчас он мог думать только о том, чтобы как можно скорее покончить с текущими делами и уйти на обочину Дороги.
Увидеть Эльрика.
Убедиться, что он жив.
Зачем? Это нерационально и необъяснимо. Ясно же, что Эльрик жив, и что уже не умрет, и что остается только ждать, пока его вылечат.
Ждать…
Вот на это сил и не было. И не было объяснений занимающему все мысли желанию увидеться с ним.
А раз не было объяснений, стоило включить мозги и заняться текущими проблемами…
Перемать! Да проблема-то одна-единственная: Эльрик.