Секреты старого сада
Мануэль открыл глаза. Было еще очень рано. Работал телевизор. Накануне писатель дважды безуспешно пытался заснуть, пока не понял, что не сможет сделать это в тишине: непривычная атмосфера отеля, звучащие в голове обрывки разговоров с разными людьми, неопределенность, откуда-то доносящийся плач шестилетнего малыша… Ортигоса убавил звук до минимума: телевизор стал для него тем соединяющим с реальностью мостиком, по которому он сможет вернуться, если приснится что-то неприятное. В последние часы установка следовать совету Иствуда сменилась другим желанием: оправдать свое пребывание в Галисии.
Мануэль провалился в глубокий сон, в котором провел пять часов, и, к счастью, никакие видения его не мучили. Он принял душ, побрился и надел последнюю чистую рубашку. Выглядела она столь же непрезентабельно, как и предыдущая, но под курткой смотрелась сносно. Писатель бросил взгляд на список, который составил, перед тем как лечь, и сложил его вместе с копией счета за телефон Альваро — директор отеля любезно разрешил воспользоваться принтером. Когда Ортигоса убирал бумаги в карман, то обнаружил там уже увядшую гардению. Он положил цветок на столик и уже собирался выйти из номера, когда вдруг передумал, вернулся и убрал веточку в ящик тумбочки.
«Ауди» Гриньяна стояла у ворот имения Ас Грилейрас. Мануэль хотел было припарковаться позади нее, но юрист высунул из окна руку и жестом велел следовать за ним внутрь. Они оставили автомобили на главной аллее, параллельно живой изгороди, окружавшей дом.
Адольфо выскочил из машины и с довольной улыбкой поспешил к «БМВ» писателя, чтобы открыть дверцу. Вчера вечером Ортигоса позвонил Гриньяну и сообщил, что задержится на несколько дней и хотел бы снова приехать в поместье. Хотя юрист никак это не прокомментировал, Мануэль живо представил себе его радостное выражение лица, когда они договаривались о времени встречи. Писатель терпеть не мог быть предсказуемым, но еще больше ему претило выглядеть таковым. Однако он решил: пусть Адольфо думает что хочет о причинах, побудивших Мануэля остаться. Это же отличное прикрытие, чтобы быстрее покончить с делами и уехать из Галисии.
— Значит, вы все-таки решили остаться? — В голосе Гриньяна звучало удовлетворение: он предполагал, что так и случится.
— «Остаться» — громко сказано. Но, безусловно, мне интересно взглянуть на места, где Альваро провел свои детские годы.
Юрист посмотрел на писателя в упор, и, чтобы избежать этого пристального внимания, Мануэль пошел вперед по дорожке.
— Это единственная причина?
— Ну и познакомиться поближе с родственниками Альваро…
— Боюсь, это будет не так-то просто, — извиняющимся тоном сказал Гриньян. — Сантьяго и Катарина сегодня утром уехали, а сеньора маркиза плохо себя чувствует после похорон.
Писатель вспомнил, как мать Альваро покидала кладбище: под руку с невесткой, прямая как палка, словно ей и не требуется ничья помощь. Мануэля она не удостоила даже взглядом. Похоже, эти чувства отразились у него на лице, потому что юрист пустился в объяснения:
— Вчера, когда вы сообщили, что собираетесь нанести визит в поместье, я позвонил сеньору маркизу, чтобы предупредить ее. Надеюсь, вы не в обиде. Просто не хотел, чтобы вы неожиданно столкнулись здесь. Его сиятельство попросил передать вам привет и извинения за свое отсутствие в имении: эта поездка была спланирована заранее.
Ну что ж, Гриньян времени не терял и успел доказать свою преданность новому хозяину, который в одночасье превратился из «Сантьяго» в «его сиятельство», да еще и по счастливому стечению обстоятельств уехал. Впрочем, писателю не на что было пенять: он выразил желание посетить родовое имение, а не познакомиться с семьей. И такую возможность ему предоставили.
Аллея проходила мимо хозяйственного строения и, изгибаясь в форме подковы, вела к каменному крыльцу конюшни, перед которым два человека изучали задние копыта великолепной лошади.
— Ветеринар приехал, — объяснил юрист. — Этот скакун — последнее приобретение Сантьяго и не перестает доставлять проблемы.
— Неудачная покупка?
Гриньян слегка склонил голову набок и сделал гримасу, означавшую не то согласие, не то сомнение, но так и не ответил.
— Рядом с врачом — Дамиан, смотритель. И на все руки мастер: и конюх и садовник, также занимается мелким ремонтом. Вечером он запирает ворота, а утром открывает их, чтобы прислуга могла попасть внутрь. Дамиан живет в поместье вместе с женой Эрминией; она работает кухаркой и экономкой. В свое время была няней всех троих детей и до сих пор управляет хозяйством.