— Проходите, — сказал полицейский, отдавая Потапову документ. По-русски он говорил с лёгким акцентом.
— Ты не проверил у него пропуск, — сказал полицейскому напарник.
— Ничего, пусть идёт. Он русский, — ответил полицейский, освобождая Потапову дорогу.
— Что из того? Разве русский не может быть террористом?
— Любой на этой станции может оказаться террористом, — веско изрёк полицейский, — даже я, или ты.
— Поэтому возьми и проверь у него пропуск, Альберт.
— Ваш пропуск, — сказал полицейский и Потапов моментально сдернул с шеи пластиковую карточку.
Полицейский прижал карточку к считывателю информации: «Потапов Александр Викторович. Неограниченный допуск во все секции орбитального комплекса, кроме особо охраняемых».
— Доволен? — спросил он напарника.
— Протокол есть протокол, — сказал напарник.
— Честного русского парня трудно не заметить, — полицейский указал дубинкой на выход. — Проходите, Александр Викторович.
— Спасибо, — сказал Потапов.
— Не за что, — отозвался полицейский и Потапову почудилось, будто страж порядка за непрозрачным забралом шлема добродушно усмехнулся.
Причал малых орбитальных космоскафов был на удивление пуст, если не считать одинокую реактивную каботажную шлюпку № 151, пришвартованную в самой дальней части его. Рядом с откинутым входным люком сидел грустный пилот.
— Здравствуйте, — приблизившись к шлюпке, вежливо поздоровался Потапов.
— И вам не хворать, — сказал пилот, отрываясь от разглядывания обшивки, — Это вас я обязан закинуть на буксировщик?
— Скорее всего, да, — ответил Потапов, — невольно подстраиваясь под меланхолический стиль ведения беседы, — хотя я уже начинаю в этом сомневаться. Может быть, кто-нибудь другой тоже хотел туда попасть?
— Вряд ли, — сказал пилот. — Кстати, вы опоздали. На тридцать восемь секунд.
— Задержался у турникета, — сказал Потапов. — Проверяли документы.
— Бдительность, — пилот опустил ноги в люк, — не бывает чрезмерной. Особенно на международных космических станциях. Согласны?
— Может быть, — сказал Потапов. — Не знаю.
— Лезьте быстрее внутрь, — раздался из недр шлюпки громкий голос пилота, — мы катастрофически отстаём от графика. И не забудьте задраить за собой крышку люка!
Потапов с трудом протиснулся в тесную рубку. Пилот сидел в узком анатомическом кресле, накрепко пристёгнутый к ложементу ремнями безопасности.
— Рюкзак оставьте у стенки, — сказал пилот, — Люк, пожалуйста, закройте и зафиксируйте рычагом замка до щелчка. Сделали?
— Да, сделал, — сказал Потапов.
— Всё, займите своё место. Не забудьте пристегнуться.
Потапов боком пролез мимо пилота, уселся в кресло, наспех отрегулировал ремни и торопливо пристегнулся.
— Не спешите, — сказал пилот, поворачивая к Потапову голову. — Здесь всякая спешка недопустима. Правильно регулируйте натяжение ремней. Оптимально. Это может спасти вашу жизнь. Между прочим, рубка представляет собой герметичную капсулу, отстреливающуюся в случае опасности. Мощный радиопередатчик, работая в широковещательном диапазоне, посылает сигналы «sos», которые дублируются видимыми сигналами шести световых маяков. Запаса энергии хватает на три часа, кислорода — на три с половиной. Обычно этого хватает. Однако случаются всякие непредвиденные моменты. Это я к тому, как важно пристегнуться должным образом. Спешка, она знаете ли, важна при ловле блох…
— Спасибо, знаю, — сказал Потапов.
— Обиделись? — спросил грустный пилот.
Потапов фыркнул.
— Будем считать, что вводный инструктаж был проведён, — пилот щёлкнул рычажком тумблера. — Диспетчерская… Борт один-пять-один вызывает диспетчерскую.
— Борт один-пять-один, диспетчерская на связи.
— Сергеев?
— Борт один-пять-один, не засоряйте эфир.
— Принято. Диспетчерская, борт один-пять-один запрашивает старт по предварительно согласованной глиссаде с отставание от графика на двести пятьдесят восемь секунд от причала семнадцать-бис, стартовый тоннель двенадцать дробь семнадцать.