Шлегель повертел штампованный кругляш в руках и вернул Кайсару.
— Никогда такой не видел, Лу. Многие сюда заходили, но с подобной штучкой никто. Зачем тебе нужен этот старик? — спросил в свой черёд Шлегель, — Он тебя обманул, или просто хочешь вернуть вещь хозяину?
— Не знаю, — Кайсар задумчиво постукивал кокардой по столешнице. — Как-то неожиданно он сбежал. Словно испугался чего-то, а может быть кого-то.
Шлегель пожал плечами.
— Сумасшедший старик, случайно забрёл в этот район. Зашёл на огонёк, ушёл не прощаясь. Забудь о нём, Кайсар, а эту штуку выброси.
— Может ты и прав, Папаша, но все равно странно. Ладно, пойду я, пожалуй, домой. Вот, держи. Сдачи не надо.
— Чаевые, значит, — пробурчал Шлегель, утягивая банкноту, — жалкая мелочь, а не чаевые.
— Жадность, Папаша, человека не красит. Жадность человека губит.
— Ну да, будешь добрым, сожрут мигом, с костями и дерьмом…
— А ты попробуй, Шлегель, — сказал Кайсар, направляясь к выходу. — Может, понравится?
«Парфянская стрела». Кажется, так называли в древности подобный способ общения.
— Ха-а-а, — шумно выдохнул ему в спину старина Шлегель, вложив в свой выдох всю мощь кипящих в его душе чувств. Кайсар выбросил вверх правую руку с поднятым средним пальцем. Дверь за ним гулко захлопнулась, чувствительно наподдав по заду.
— Вот и поговорили, — откомментировал про себя Кайсар довольно болезненный удар по мягкому месту.
Окинув тоскливым взглядом унылый пейзаж предместья, Кайсар побрёл к себе в офис. Делать ему было решительно нечего.
Поднявшись на второй этаж, он открыл офис, уселся в кресло, закинул ноги на стол и, не удержав равновесия, повалился назад, больно ударившись выставленным локтем о паркет.
— А, чёрт, — ругнулся он, отпихивая от себя кресло.
— Больно? — участливо спросили у него над головой.
— Есть чуть-чуть, — ответил Кайсар, притягивая назад упавшее кресло.
Он встал на ноги и обнаружил сочувственно глядящего на него посетителя.
— А я к вам. По делу, — сообщил Кайсару посетитель и вежливо улыбнулся.
— Присаживайтесь, — сказал Кайсар.
— Благодарствую, — ответил посетитель, ища на что бы присесть.
Обнаружив стул, прислонённый к стене, визитёр перенёс его ближе к столу, брезгливо скривившись, протёр сиденье белоснежным носовым платком, кинул платок в урну и по-хозяйски утвердился на стуле. Не уселся, а именно утвердился, основательно и непоколебимо. Кейс он устроил на коленях, бережно придерживая его ладонями.
— Любопытно, что у него там лежит, — неторопко размышлял Кайсар, следя за манипуляциями потенциального клиента. — портативная ядерная бомба, смертельный вирус в ударопрочном термосе, вынесенный из секретных лабораторий или дежурный набор серийного убийцы? А что? Не женские же трусики у него там. Трусики более уместны в кейсе фетишиста, а на фетишиста наш господин не тянет. Учитывая его чрезмерную аккуратность, можно вполне предположить в нём тщательно скрываемые наклонности маньяка. Тихий такой, основательный маньяк, любящий помучить после опостылевшей работы несовершеннолетних девочек, эдаких провинциальных рано созревших телесно лолит. Он подманивает их леденцами в разноцветных шуршащих обёртках, сажает в неприметный грузовой фургончик, увозит за город, где у него есть доставшийся в наследство деревенский дом с огромным бетонным подвалом, и сладострастно мучает их месяц за месяцем. Много-много счастливых ночей, прежде, чем он лишит окончательно жизни надоевшую игрушку и отправится на поиски следующей неиспорченной страданием красоты. Они никогда не ошибается, но последней его жертве удалось спастись и вот он, терзаемый неутолённым вожделением, собирается нанять частного детектива, чтобы отыскать предмет своего извращённого обожания, потому что не может отыскать его сам. И когда я, соблазнённый до неприличия приличным гонораром, найду ему бедную спасшуюся девочку, он предательски вонзит в меня огромный острый тесак и потом не торопясь расчленит моё безжизненное тело, а терзаемая страхом жертва будет в это время сидеть в узкой бетонной клетушке и прислушиваться к звукам, приникающим сквозь дверь. Жуть как страшно!
— Итак, господин детектив, — сказал посетитель, у меня к вам дело.
Он улыбнулся неуверенной улыбкой и с надеждой посмотрел на Кайсара. Кайсару показалось, что если он в сию же минуту ничего не предпримет, посетитель непременно расплачется. Кайсар извлёк из ящика стола большой блокнот, незаметно для визитёра сдув с обложки пыль, ловко выхватил из стаканчика карандаш, закинул ногу на ногу, сразу став похожим на модного психотерапевта из бесконечного сериала, идущего по широковещательной телесети пополудни семь дней в неделю, без перерывов и выходных. Раскрыв блокнот, он нацелил карандаш на девственно чистый лист и приготовился слушать.