— Здорово, мужик, — сказал инопланетник, усаживаясь на корпус дисколёта поближе к краю. Броня летающей тарелки была обожжена, исполосована лучами лазеров и бугрилась в местах пробоин грубо наложенными заплатами.
— И вам не хворать, — тактично ответил Шабуров, пряча за спиной сигарету.
— Воды не найдется? — спросил инопланетник, — а то радиатор закипел.
— Найдём, — сказал Шабуров, — отчего ж не найти.
Инопланетник залез по пояс в башенку, вытащил помятое ведро и протянул Шабурову. Шабуров сходил за водой. Инопланетник, открутив в корпусе пробку, залил воду в радиатор.
— Мало, — оценивающе глядя в горловину, сказал инопланетник.
Шабуров, без лишних разговоров, принёс второе, затем и третье ведро.
— Вот теперь достаточно, — сообщил инопланетник, закручивая пробку. Ведро он небрежно закинул в люк.
— Закурим? — пришелец достал свои инопланетные сигареты.
— Не откажусь, — не стал отказываться Шабуров.
Они закурили. Вкус у инопланетного табака был своеобразный: крепкий и поднимающий настроение.
— Ну, что у вас там происходит, на просторах Галактики? — спросил Шабуров.
— У нас там война, — сказал инопланетник, — очередная по счёту. Как принято, всегалактическая. В предыдущую мы одержали победу, хотя… врага пожалели, добивать не стали, потому что тотальный геноцид есть занятие чрезвычайно утомительное. Оказалось — зря. Теперь приходится исправлять допущенную ошибку. Видели в небе огни? Это спасательные капсулы. Вражеский транспортник. Пришлось за ним погоняться. Забрался в самые е…. глухомань. Ваша планета — самое то, чтобы укрыться и пересидеть. Захолустье. Без обид.
— Нам нравится, — в Шабурове взыграл местечковый патриотизм.
— В каждой избушке свои погремушки, — дипломатично отвествовал пришелец.
— Кто ваш враг?
— Мерзкие твари, — сказал инопланетник. — Если бы хоть одна из них уцелела, вам бы здорово не повезло. Тут важно, — добавил он, — кто успеет первым. Иначе всему кранты. Планеты им, что позавтракать. Звездные системы на закуску, а Галактика — чисто праздничный пирог.
— Такие опасные?
— Хуже, — пришелец беспокойным взором окинул небесный свод, — назойливые. До невозможности. Бесят.
Он встал во весь рост.
— Запозднился я с вами. Пора. Держите, — инопланетник бросил Шабурову непочатую пачку сигарет. — Не подумайте ничего такого… Типа дикарь и цивилизованный человек. От чистого сердца, всё, чем могу отблагодарить. Подарок.
— Да я и… не думал, — ловко поймав сигареты, сказал Шабуров.
— Прощайте, — инопланетник скрылся в надстройке. Люк закрылся. Дисколёт, или летающая тарелка бесшумно поднялась, зависла на секунду и мгновенно исчезла. Растворилась в ночном августовском воздухе, будто и не было её вовсе.
(Спойлер. Одиннадцатая капсула не сгорела и благополучно достигла поверхности Земли. Однако спасшиеся ничего ужасного не сотворили. Вызвали эвакуатор и улетели. Потому что Земля — это грёбаное захолустье).
Собутыльники
Петров хряпнул стакан водки, занюхал чёрствой коркой бородинского хлеба, обнял Давыдычева и сказал:
— Л-л-л-ёня, представь себе, в Ячменево со всей дури [sensored] инопланетный корабль. Размерами — во! — на два таких района, как это сраное Ячменево. Представляешь, Лёня, его подбили наши доблестные соколы из ВКС, во время ночного полёта к Солнцу. Представляешь, Лёня, наши доблестные соколы каждую ночь выполняют тренировочные полёты к Солнцу. Солнце, Лёня, чтоб ты знал — это звезда, благодаря которой существует жизнь на Земле. Наша с тобой жизнь, Лёня. Мы живём благодаря Солнцу и тому, что водку в ближайшем гастрономе продают с восьми ноль-ноль утра и до двадцати трёх часов вечера, без перерывов на выходные и праздники. Лёня, [sensored], мы счастливые люди. Потому что мы сидим, греемся на солнышке, в сквере на скамеечке, и столик у нас есть, Лёня, и на столике закусочка, и беленькая распечатанная, и сидим мы, Лёня, и пьём эту самую водочку, вдумчива и никуда не торопясь, закусываем маринованными огурчиками и докторской колбасой на бородинском хлебе, Леня, и хорошо нам очень, и солнышко светит ласково, и ветерок летний нас овевает, и деньги у нас на кармане, Лёня, имеются, чтобы раздавить бутылочку и сходить за следующей, и закусочки прикупить, и всё у нас чики-пуки, а наши героические соколы, Леня, каждую ночь садятся в кабины своих истребителей и летают к Солнцу в ночное время, ориентируясь по приборам, чтобы слетать туда и обратно пока не наступило утро. Солнце, Лёня, — это раскалённый шар, выбрасывающий в космос гигантские протуберанцы. Температура на поверхности Солнца, Леня, я тебе скажу, [sensored], миллионов градусов. Если бы наши пилоты летали к нему днём, они бы сгорели, Леня, [sensored], дотла, прямо на подходе. Поэтому они летают к Солнцу в ночное время, с восьми ноль-ноль вечера, до шести ноль-ноль следующего утра, виртуозно огибая грёбаные протуберанцы и полёт их напоминает порхание бабочек. Лёня! Это смелые парни, Лёня, и за них мы сейчас с тобой выпьем. Выпьем, Лёня, и закусим чёрствым бородинским хлебом и балтийской килькой в слабосолёном рассоле.