Давыдычев принял стакан и хряпнул вместе с Петровым, занюхав беленькую мятым рукавом пиджака. Он был пьян и неразговорчив, в отличие от не в меру говорливого собутыльника. В ночные полёты на Солнце он не верил, как не верил в инопланетян, но вдохновенному вранью Петрова не мешал. Если человеку нравится травить байки и плести небылицы, то для чего его останавливать? Разве что когда он перейдёт на конкретные личности, начнёт оскорблять и придумывать всякие гадости. Вот тогда его стоит несколько укоротить, успокоить и наглядно показать, насколько он был неправ. Хотя, может быть, следует укоротить Петрова немедленно, потому что Петров всё-таки несколько заврался… Занесло Петрова на повороте, не удержался таки Петров в рамках допустимого градуса лжи… Давыдычев обвёл нетрезвым взглядом близлежащие окрестности. Кругом обнаруживались трудовые будни, без всякого признака лихорадочной паники. Приятели сидели в тихом дворике, на скамейке рядом с детской площадкой, укрытые от глаз бдительной общественности кустами акации, густо усыпанными зеленовато-бурыми стручками, из которых в детстве великолепно делались свистульки. Для начала стручок надо было разломить пополам, затем осторожно вскрыть ногтем оставшуюся половинку стручка по одному шву так, чтобы не повредить второй, аккуратно выдавить все горошины и вуаля, — свистулька готова. Останется только прижать её губами и подуть, чтобы извлечь характерный крякающий звук. Давыдычев, сложив губы трубочкой, протянул руку и сорвал с ближайшей к нему ветки самый длинный стручок, не заметив, как вытянулось лицо Петрова. От скамейки и до акации было метра четыре, не меньше.
— Хочешь знать, что я об этом думаю? — спросил Давыдычев, непроизвольно разламывая стручок напополам, — о твоём инопланетном корабле, рухнувшем на Ячменево? Пургу ты гонишь, Костя, стопроцентно голимую ахинею. Раскинь внимательно мозгами, Костя. От нас до Ячменево по прямой сколько будет километров? Полтора от силы. Это раз. Что такое есть Ячменево? Ячменево есть достаточно крупный город-спутник, размерами превосходящий расстояние от границы нашего областного центра до границы этого самого Ячменева. Протяжённость его с севера на юг составляет пять целых и девять десятых километра, а с запада на восток так вообще двадцать восемь целых и шесть десятых километра. Это два. Удваиваем пять целых девять десятых и получаем… получаем… одиннадцать и восемь километра. Это три, Костя!
Здесь Давыдычев, наконец, обратил свой взор на Петрова.
— Ой, как не вовремя, — огорчённо пробурчал он, вспомнив о неуместном трюке с рукой.
…Острая клешня передней хватательной лапы того, кто называл себя Давыдычевым, ударила со всего размаху в прочную броню того, кто называл себя Петровым, ровно в тот момент, когда зазубренный хвостовой шип того, кто называл себя Петровым отскочил от крепкого хитинового панциря того, кто называл Давыдычевым.
Истина, в общем, всегда где-то рядом.
Дезинсектор
Огромная толпа собралась у скалы. Толпа молчала и смотрела вверх. А сверху на толпу смотрел Максаков. В руках он держал пятизарядное помповое ружьё, в котором не было патронов. Патроны у Максакова закончились на прошлой неделе, когда ему пришлось с боем выбираться из города. Город был его продуктовой базой. Относительно безопасной до последнего времени. Жители бежали из него в самом начале катаклизма, не дожидаясь заражения. Продукты Максаков достал, а вот заправиться не успел. Счастье, что сумел доехать до скалы на последних каплях бензина. Хотя, как доехал? Заглох в метрах двухстах от дома, если это можно назвать домом, и пришлось Максакову таскать двести метров коробки, мешки и пластиковые фляги с водой на себе, утопая в песке и обливаясь потом. С некоторых пор Максаков жил в пещере, на высоте пяти-семи метров над уровнем, нет, не моря — песчаной долины. В пещеру он понимался по верёвочной лестнице, груз затаскивал наверх, используя ручную строительную лебёдку.