Но он не убежал, а наоборот присоединился к слушающим, зайдя за спины всех сидящих, и стараясь не пресекаться взглядами с этим зверем. Старик наконец-то собрался со своими мыслями и продолжил.
— Да, порой действительно случаются такие события, которые кардинально меняют нашу жизнь, — он говорил всё так же медленно и неспешно. — Но в действительности то, что с нами происходит, определяют действия людей, окружающих нас, и тех, кто жил на этой земле до нас.
Сложно было понять, что он хотел этим сказать. И судя по тому, что голос его вновь замолк — сейчас он и сам судорожно пытался понять, что только что вырвалось из его рта, и о чем вообще идет речь.
Если бы он только мог объяснить происходящее с ними со всеми, или хоть что-то про этот остров… Но увы, это тоже оказалось ему не под силу. Единственное что он выдал, когда его пытались расспросить, было следующим — «Выход связан с концом. Да, с концом… и если бы не было этого… конца… То есть, если бы в нашем мире… на нашем острове, была дурная бесконечность жизни, то… не было бы смысла в жизни. А смысл лежит за… пределами этого замкнутого мира и обретение…. этого смысла, предполагает выход из замкнутого круга».
После такого к нему старались больше не обращаться с подобными вопросами, дабы не подвергаться этой изощренной пытке, и поберечь свои мозги. Психов здесь итак хватает.
Продолжить сегодня свою речь про «судьбу» старик не успел — по небу прошлась ветвистая вспышка молнии, которая означало только одно — прибыли свежеиспеченные узники острова. С этой площади не было видно той пристани, где обычно и появлялись новоприбывшие «отъявленные грешники». К сожалению она была скрыта за рядами нескольких обветшалых домов.
Особого всплеска интереса к этому событию среди сегодняшних поклонников старца поначалу замечено не было. Но он всё же вскоре проявился, когда спустя несколько минут после той вспышки, к пристани стал стекаться народ.
Появление очередных обитателей этого острова давно уже никого не интересовало, да и что там нового можно было увидеть? Но сейчас туда почему-то стекались практически все, кто был поблизости от пристани, и видимо они видели нечто, что было скрыто от взора тех, кто был на площади.
Так как это явно было более интересным, чем слушать непонятные медлительные речи местного старца, то и народ с площади тоже стал подтягиваться к пристани. Взглянув мельком на старика, продолжающего сидеть и что-то задумчиво вспоминать, он тоже не преминул возможностью узнать что же так всех привлекло. Сегодняшний день уже явно не походил на другие.
Оставив старика одного со своими мыслями, он направился напрямую к той самой загадочной пристани. Минуя основную толпу он прошел через грязную узкую улочку между двух старых домов и… остановился.
Он увидел то, что привлекло и всех остальных — по деревянной пристани острова, буквально по всей ее ширине, по направлению к ним шли четыре человека, и они не были похожи на очередных узников острова. Совсем не похожи.
Ему хватило одного взгляда, чтобы из памяти вновь всколыхнулись образы — та же черная матовая одежда с пурпурными полосками по краям, плотным слоем покрывавшая всё тело от ног до шеи, уверенная и решительная походка и… взгляд, от которого бросало в дрожь. На него смотрели четыре пары разноцветных глаз, приближающиеся с суровой неизбежностью к толпе, наблюдающей за этими загадочными пришельцами.
Всматриваясь в эти лица, он не находил в них знакомых черт. Он их не помнил… или же просто никогда не встречал. Ни один из этих четверых не был в его воспоминаниях. Да, их одежда и глаза — всё было один в один, как и у тех, но…
Но лица были однозначно иными и незнакомыми ему. Одежда была измятой и обтрепанной. Внешне они больше походили на местного старца, вот только за ним чувствовалась слабость и беспомощность, а от этих пришельцев прямо таки разила мощь и уверенность.
На левой груди, у всех четверых, ткань в одном месте была слегка серебристой и немного выпирала, словно бы там, под одеждой, было что-то еще. Но на самом деле, присмотревшись, можно было заметить, что эта ткань прозрачная и просто плотно облегала по контуру маленькую металлическую фигурку, от которой исходил этот серебристый блеск. Сама же фигурка, изображающая животное, видимо находилась непосредственно на самом теле, а сверху покрывалась этой прозрачной тканью, словно бы скрываясь под одеждой.
У самого старшего из них было изрешеченное морщинами бледное лицо, покрытое редкими выцветшими седыми волосами, и при всё при этом неестественно яркие живые глаза разного цвета. А на левой груди мерцала холодным серебристым сиянием фигурка птицы — голова была слегка втянута, раскрытый тонкий вытянутый клюв с заметно вздутыми восковицами, прямые сложенные крылья и клиновидный хвост. Стервятник.