Решив, что сможет достать Симеона в одном прыжке, нанеся смертельный удар сверху, Эфраим выскользнул из-за колонны. Но его лезвие лишь просвистело над головой Симеона, а тот вывернувшись и из под этого удара, разом вскочил на ноги. Не успевшего опомниться Эфраима, он послал ударом ноги на обломки раздробленной колонны.
Тот покачнулся и ударился спиной о колонну, но сохранил равновесие, заняв оборонительную позицию. Симеон продолжал наступление, нанося удар за ударом, отодвигая Эфраима назад, пока тот в конце концов не уперся в стену.
Замахнувшись клинком над головой, Симеон попытался нанести рубящий удар, но Эфраим соскользнул на пол, и лезвие прошлось по масляной плошке, закрепленной на стене, и освещавшей коридор. Искры и небольшое пламя обрушилось на голову Симеона.
Он лишь слегка зашипел от обжигающей боли, и в очередном замахе обрушил сверху свой меч. Находящийся внизу Эфраим взметнул клинок вверх, парируя обрушившийся на него тяжелый удар, крепко сжав рукоять. Но простой изящный поворот узкого клинка Симеона буквально вырвал меч из рук Эфраима, который сверкнув в блеклом свете перевернулся в воздухе и отлетел в сторону.
Каким-то чудом увернувшись от очередного удара, Эфраим бросился в прыжке на противоположную сторону. Но отступать было уже некуда. Плотно сжатые губы Симеона слегка дрогнули, и он с сожалением посмотрел на валявшегося на полу Эфраима.
— Я давал шанс…
Но он не успел договорить — искаженное лицо Нахума внезапно вынырнуло откуда-то из пустоты, прямо позади Симеона. Сверкнуло лезвие клинка и рассекая воздух прошлось сбоку по шее Симеона, вгрызаясь глубоко в плоть.
Скуластое лицо Симеона приобрело мутновато-бледный цвет. Тело еще долю секунды стояло в прежней позе, после чего грузно повалилось набок, фонтанируя кровью из перерубленных артерий. Резким рывком Нахум освободил свой клинок из безжизненного тела.
— И снова мне приходится тебя спасать, мой друг. Поднимайся уже. Чем быстрее покончим со всем этим, тем лучше.
— Он не заслуживал этого, — грустно заметил Эфраим, медленно поднимаясь с пола.
— Ты же не хотел здесь расстаться со своей жизнью, а Эфраим?
— Нет. Но он не тот человек, который должен был сегодня умереть.
— Не смотри в прошлое с тоской. Оно уже не вернется. Всё кончено.
— Ты прав. Но всё же мне жаль, что всё случилось именно так.
Подобрав свой клинок, Эфраим побрел в сторону массивных двойных дверей, за которыми скрывались покои Анилея. Он лежал на своей кровати с перевязанной головой, уткнувшись в многочисленные подушки. Грудь медленно вздымалась, показывая что он еще жив, но то ли находился в глубоком сне, то ли был без сознания.
Эфраим занес над ним свой клинок, и резко вонзил его прямо в глаз, провернув с медленным хрустом. И в эту ночь Анилей из рода Финееса ушел из этой жизни. Здесь ему явно было не место.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Сопротивление
«Со времен доисторического человека ни одна битва еще не проходила так, как была запланирована».
Галилея, 2 год н. э. (В течении трех недель после Явления в пустыне)
После тех жестоких столкновений в Иерусалиме в преддверии праздника Семидясетницы, Иудея ожила ярым ненавистным желанием истреблять. Они жаждали не защиты, а возмездия за порабощение и угнетение.
В столкновениях было перебито несколько тысяч евреев, но еще больше избито и ранено. Однако они посчитали это победой, так как им удалось загнать римлян во главе с Сабином в бывший дворец Ирода, окружив плотной осадой.
Сначала потрясенные, не веря своим глазам, а потом с облегчением наблюдали евреи за отступлением римских войск. Они укрепились в одном из отдаленных опорных пунктов крепости Ирода, ожидая вестей от Квинтилия Вара.
Тех римлян, которых удалось схватить, казнили на площади перед царским дворцом излюбленным способом самих же римлян — распятие на кресте. Власть в святом городе перешла народу, который не знал, что с ней делать.
Вооружаясь люди собирались в основном в северных областях Иудеи и по всей Галилеи. И все они были полны надежд на свою окончательную победу над Римом и освобождение.
В смешанных городах, где большинство населения составляли евреи, предавались разрушению греческие кварталы, основанные еще при Александре Македонском. Они поджигали финансовые управления и под ликующие крики толпы громили и грабили. И вся страна стала наполняться не погребенными телами евреев, греков и римлян вперемешку.