Достигнув некоего условного центра пещеры, огненная масса пламени остановилась, уперевшись в невидимый барьер. И вот вся эта масса начала сжиматься в себя, уплотняясь и принимая некие очертания человеческой формы.
— Ифрит… — с трудом выдохнул из себя Нахум, достигнув наконец туннеля с каменными выступами, за которыми укрывались Эфраим и его сестра. Его одежда слегка дымилась — Это… ифрит… огненный дух…
— Это и есть твой страж арабских сокровищ? — обратился к нему Эфраим, с опаской поглядывая на ифрита, который в это время обрел плотную человеческую форму, покрытую обжигающим пламенем магмы. — Может ты поделишься своими идеями, как нам пройти мимо него, или же мы поворачиваем назад? Я предпочитаю последнее.
Ифрит замер у некоей незримой черты, видимо не в силах преодолеть ее. Она словно бы сдерживала его в этой сферической пещере, не пропуская вперед. Растекаясь своим магматическим пламенем по незримому барьеру, он не мог достать до укрывшихся в туннелях людей, но и не пускал их дальше.
— Ты же понимаешь, что мы не можем просто так отступить, Эфраим? — обдумывая возможные варианты, Нахум пытался найти способ преодолеть возникшую преграду, отделявшую их от сокровищ.
— Это же сплошной огонь, и наше оружие здесь бесполезно… — ифрит по-прежнему оставался неподвижным, смотря на них огненными глазами.
— Хочешь сдаться, когда мы уже у цели?
— Если у тебя есть способ решить эту… неприятность… — Эфраим собирался уже возвращаться назад вместе с Сарой. — А если нет, то у нас просто нет выбора. Нам здесь не пройти.
— Фигурка… — Нахум после некоторого раздумья посмотрел на свою змейку, по-прежнему сжимая ее в ладони. — Она конечно не убьет его, но…
— Смирись с этим. Мы не сможем ничего ему сделать.
— Но вот пройти мимо него… — Нахум посмотрел прямо в глаза Эфраима, решаясь на что-то. — Ты мне должен, помнишь. Пришло время отдавать долг.
— Я должен был дойти до конца. И вот он, этот конец. — Эфраим понимал к чему Нахум клонит. — Всё кончено.
— Еще не всё. Держи. — Нахум протянул ему вытянутую руку, на ладони которой блестела серебристая фигурка змеи. — Ты сможешь… должен. Да, ты должен пройти дальше.
— Да он же сожжет меня… — Эфраим с одной стороны не хотел рисковать, но с другой… Металлическая фигурка притягивала к себе. Он давно уже представлял как бы распорядился ей, если бы получил. И вот он шанс. — Даже если я и доберусь до этой «сокровищницы» с помощью змейки, то ифрит ведь всё равно никуда не денется.
— Ты должен попробовать пройти дальше. — упрямо повторил Нахум. — Посмотри, что там.
— Сара…
— Здесь она будет в безопасности со мной. Ифрит не сможет достать нас. — Нахум махнул в сторону пламени, растекавшегося по каким-то незримым для людей стенам. — Бери фигурку. И помни, что я тебе говорил о ней. Посмотри на то место, куда хочешь попасть.
Наконец решившись на это, Эфраим протянул свою руку, забирая фигурку змеи с ладони Нахума, не зная толком, что будет делать, когда окажется по ту сторону.
Он сделал несколько шагов вперед, пытаясь не думать о сестре, и не объясняя ей ничего. И почему-то тут же на него нахлынули воспоминания об отце, о том последнем моменте, когда он видел его в камере для каторжников на кирпичном заводе. Перед его глазами предстала такая четкая и яркая картинка той самой темницы, что он даже не пытался от нее избавиться, переживая те мгновения возможно в последний раз.
Закрыв глаза, он ощутил то же чувство падения, как и в те моменты, когда Нахум перемещал его. И когда он вновь раскрыл глаза, то с изумлением обнаружил, что находится далеко не в пещере. Это была та самая закрытой яма-темница, которая стала последним пристанищем для его отца.
Всё те же плотно придвинутые одна к другой пятнадцать вшивых и затхлых коек, покрытых сгнившей соломой. И воздух такой же спертый, как и в прошлый раз. И в то же время здесь веяло какой-то необыкновенной прохладой, особенно заметной после невыносимого жара ифрита. Вот только сама эта камера была безжизненно пустой. И даже снаружи не доносилось ни единого звука — всё было заброшено и покинуто.
А ведь, по словам Нахума, фигурка могла перемещать только на небольшие расстояния, которые человек способен лицезреть перед собой, и не более. Так как же у него получилось преодолеть такое огромное расстояние, только представив в голове это место? Да и не почувствовал он, что это потребовало от него больших затрат сил. Всё оставалось по прежнему и он был абсолютно в норме — никакой усталости или слабости. Только небольшая резь в глазах.