— Это должен был быть я, — прошептал я.
Тогда я видел его в последний раз.
Через некоторое время после моего ухода и до того, как он очнулся от действия наркотика, кто-то третий вошел в квартиру и убил Трогвилла. Вопреки тому, что все говорят, вы знаете, что это был не я: я не убивал Трогвилла.
Длинные руки законаКогда я шел домой по темным римским улицам, мною овладело чувство спокойствия и удовлетворенности. По правде говоря, я бы предпочел самостоятельно изнасиловать Трогвилла, мне казалось более предпочтительным заталкивать в этот тесный зад свой твердый член, а не кабачок — и я бы сделал это не ради сексуального удовольствия, а скорее для сладости мести — но, на самом деле, для этого не было времени и — если быть до конца честным — я не беспокоился, чтобы предоставить ему еще одну причину для продолжения его нападок на меня в ресторанных изданиях. И, безусловно, я не хотел, чтобы у господина Эгберта была причина для того, чтобы приезжать в Рим.
Ровно без четырех минут три — это мгновение запечатлелось на ткани моей души и всегда останется там! — раздались звуки молотящих в дверь ресторана сжатых кулаков. Я оделся и отправился вниз.
— Что такое? — завопил я. — Вы что, не видите, что мы закрыты? Вы знаете, сколько сейчас времени? Как вы можете беспокоить меня в этот час…
— Меня зовут Андре Коллиани, синьор Крисп. Я начальник полиции ctntro storico[189]. Пожалуйста, откройте дверь.
Их было пятеро — Андре Коллиани, его помощник Энрико Марони, и три тяжелых, коренастых бандита, которые были здесь, без сомнения, из-за того, что произошла беда.
Я провел их в ресторан.
— Что такое? Что вам нужно?
— Простите, пожалуйста, за визит в столь поздний час, синьор Крисп, но у нас срочное дело.
— Да? Что же это за срочные дела, если вы будите из-за этого всю семью…
— Вы не один, синьор Крисп? Я помедлил. Затем сказал:
— Там, наверху, мои помощники, они спят.
— Путь отдыхают — некоторое время.
— Хорошо же обстоят ваши дела, синьор Коллиани.
Он был высоким, худым и достаточно привлекательным в своей мрачной манере; он протянул руку и показал мне что-то, что на мгновение блеснуло в ровной ладони.
— Вы когда-нибудь видели это раньше, синьор Крисп?
О, Боже. Это было кольцо Генриха Херве/Это было кольцо, которое он носил — я видел его на его жирном пальце — на том роковом собрании Amici di Germania, когда я впервые встретил Герра Отто фон Штрайх-Шлосса.
— Нет, — соврал я.
— Это кольцо, синьор Крисп.
— Да, я это вижу.
— Кольцо, которое принес нам некто Герр Альберт Ричтенфельд.
— Предполагается, что мне хорошо знакомо это имя?
— Это вы мне скажите, маэстро.
— Хорошо, это имя мне не знакомо.
— Герр Ричтенфельд принадлежит к — частному сообществу — здесь в Риме, которое называется Amici di Germania. Вы, возможно, слышали о нем?
— Да, несколько раз я устраивал ужин для Amici, — сказал я.
Сначала я хотел отрицать это.
— Вы можете предположить, откуда появилось это кольцо?
— Нет.
Он с минуту внимательно изучал кольцо с любопытством и отвращением.
— Простите, что я это говорю, но оно появилось из нижней части…
— Нижней части? Нижней части чего?
— Нижней части Герра Ричтенфельда, Маэстро — sedere, culo[190]. Вы понимаете?
— Да. Прекрасно понимаю, — сказал я.
— Оно появилось из нижней части Герра Ричтенфельда на следующее утро после того, как он отужинал в этом ресторане.
(Черт подери это кровавое кольцо!)
— Не могу себе представить, как это могло произойти, — искренне сказал я — в конце концов, мы с близнецами были крайне осторожны во время расчленения; к тому же, я избавился от ладоней и ступней Генриха. Как тогда?..
— Тем не менее, это произошло.
— На что вы намекаете? — завопил я, теперь уже не на шутку взволнованный.
— Я намекаю, Синьор Крисп, — сказал Андре Коллиани, — на то, что кольцо было в чем-то, что Герр Ричтенфельд съел в этом ресторане.
— Это просто чудовищно!
— Да, синьор, именно так. Само кольцо принадлежит Герру Генриху Херве, также члену общества. В настоящее время мы не можем определить его местонахождение.