Стоя под открытым небом, в сумерках, а иногда и ночью, шесть парней получали приказ взять эти ржавые колодки по одной в каждую руку и приседать всем вместе, громко читая стишок — настолько примитивный, что он мог родиться у любого из четверых: «Я хочу и получу значок за танковый бой».
В школе вождения была в ходу более сложная версия приседания с речевками. Для нее нужно было шесть человек с руками, вытянутыми вперед на высоте плеча, — это упражнение не требовало держать тяжести, — которые приседали индивидуально, в очередности тактов шестицилиндрового двигателя 1–5-3–6-2–4, одновременно читая, что положено.
Шесть человек, пыхтящих в имитации клапанов рядного шестицилиндрового двигателя, составляли очень жестко работавший мотор. Ни один двенадцатирогий олень, как называли подписавшего 12-летний контракт на службу, не мог, так сказать, отладить шестерых рядовых независимо от того, включал он их на низкой, средней или высокой скорости. Но ни один «полупожизненный» и не искал совершенства; каждый раз он лишь хотел продлить подольше свой коронный номер — «кто тут начальник».
Для нас, рядовых, Лик был шагом вперед по сравнению с Гросс-Глинике. Унтер-офицеры были лучше воспитаны, чем в ГГ, а на смену базовой подготовке пришло вождение танков.
Здания школы, расположенные за чертой Лика, были на несколько лет старше однотипных танковых казарм конца 30-х, построенных дальше, в глубине Германии. Окрестности школы — Лик стоял в 650 километрах на северо-восток от Берлина — составляла открытая местность, что и требовалось для танковой школы. Волнистая равнина, известная как «дунайские волны», оборачивалась часами долгого тяжелого труда на лишенных башен PzIA, когда нужно было переключать пять передних и одну заднюю передачу ручной трансмиссии.
Я получил свое удостоверение водителя тяжелых гусеничных машин 30 апреля 1943 года — не в Лике, а в Гросс-Глинике, куда мы потом вернулись. Мне тогда еще не было восемнадцати. В 25-м танковом полку несколько молодых водителей, которых я знал, были отправлены в район Курска, в крупное танковое сражение, которое началось там два месяца спустя, в начале июля.
Фотографии показывают интересные вещи о жизни в Лике. Обратите внимание на небольшую рождественскую гирлянду, свисающую с потолка, и покрытую плиткой печку, видную самым краешком на фотографии, где 13 человек, включая меня, сидят в комнате казармы. А на другой фотографии четверо из тех тринадцати стоят у одного из учебных танков школы. Обратите внимание на советский стеганый кожаный танкошлем на инструкторе, сувенир с Восточного фронта.
Также обратите внимание на фото с PzIA, проезжающим мимо купы придорожных деревьев, смотровая щель водителя, прорезанная в деревянном лобовом щитке, сильно меньше, чем окно стоящего рядом инструктора.
Что до последней фотографии из Лика, заметьте, что на ней я сам, стоящий на крыльце караульного помещения.
Захваченная в Северной Африке почти новая британская ремонтно-эвакуационная машина, стоявшая без дела в углу одного из гаражей, не попала ни на одно фото. На немецких танковых базах можно было встретить невообразимое количество иностранного снаряжения и техники.
Поскольку я долго распространялся о жизни в танковых казармах в Гросс-Глинике и поскольку читателю понравится смена темпа, я решил вставить в военные истории рассказы о том, что делают механики-водители, или строить на них весь рассказ. Самое длинное описание такого рода, глава 14, озаглавлено «Ягдпанцер IV: как избежать отказа трансмиссии». Гораздо более короткая история в главе 11 называется «Пердящие водители танков».
Хотя я много пишу о вождении танков, еще больше я пишу о танковых пушках. Во всех следующих историях о танковых боях я башенный стрелок, не водитель.
О тактике вождения танков, которую преподавали в танковых школах вождения, рассказывается дальше, в соответствующем месте книги.
Глава 4 Год танковых казарм и промежуточные отлучки
Для меня большая часть 1943 года, после окончания школы вождения, прошла в режиме взад-вперед, потому что приходилось то и дело покидать казармы, чтобы снова в них вернуться. По крайней мере, дважды отсутствие достаточной продолжительности службы в казармах давало мне непрошеную отсрочку от Восточного фронта.