Наводчик, конечно, должен быть лучше знаком с телескопическим прицелом, чем просто знать устройство сетки. По каждому типу танка базовая техническая информация по оптике включала номер модели башни или прицела — не так уж и много.
В 1943 году было много наводчиков в чине обер-ефрейтора, чьи два шеврона подтверждали, по крайней мере, два полных года службы. Наводчиком солдата делала в основном его репутация. Редко на этой должности оказывался ефрейтор с одним шевроном. И там никогда не бывало рядовых. Однако требований к наводчику — унтер-офицеру не существовало, как и, кстати, к унтер-офицеру — водителю. Командир более крупной части предпочитал полагаться на «звездную команду» с унтер-офицером в наводчиках и штабс-ефрейтором в водителях. В командирском танке офицер-радист был также башенным стрелком — пожалуй, единственный случай, когда эта должность занималась офицером. Наводчик был заместителем командира танка; следовательно, в качестве обер-ефрейтора он вполне мог отдавать указания, если не приказания, водителю, который мог быть унтер-офицером — неплохо для наводчика, которому было, скажем, 19 лет.
Зная из собственного опыта обучения, что наводчику приходилось многое решать в уме, бывший наводчик, описывая танковые битвы, часто испытывал искушение использовать внутренний монолог, поток сознания, в попытке представить функцию наводчика в более выгодном свете. Однако многие внутренние монологи — например, относящиеся к каждому выстрелу из танковой пушки, — определенно заставят читателя этих танковых историй страдать от повторов.
Глава 6 Встречи: путешествия с Pz-IV и без него
Весной 1944 года 17 танковых экипажей из 5 человек из 8-й роты 25-го танкового полка — незадолго до того в Бамберге я был приписан к этой роте — проехали 200 км пассажирским поездом третьего класса из Бамберга в «Нибелунгенверке» («завод Нибелунгов») в Линце на берегу Дуная в Австрии для приемки новых «панцеров-IV» для 2-го батальона 25-го танкового полка, воюющего на Восточном фронте. К тому времени «Нибелунгенверке», производящий Pz-IV с апреля 1941-го, был единственным оставшимся производителем этого типа средних танков.
Надежно закрепленные на платформах, 17 Pz-IV ждали нас на «Ни-верке», как местные называли завод. Мы сразу заметили, что в боевом отделении каждого нового танка был новый «машиненпистоле 40» (МП-40), а также новый «Кляйнемпфангер» (малое радио) в бакелитовом корпусе. Приемник был младшим братом «фольксемпфангера» («народного радио»), недорогого радио, которое небогатым немцам выдавали практически бесплатно.
Мы могли понять, почему там были МП-40, но не могли сообразить, зачем в танковую укладку были включены радиоприемники на 220 вольт. Там, куда мы везли эти танки, просто не было источника тока с такими параметрами. Тем не менее маленькие приемники поехали с нами.
Не увидев в Линце ничего, кроме запасных путей у «Ни-верке», мы проехали в товарном поезде около 400 км до Пшемышля, города в Юго-Восточной Польше у украино-польской границы. Почти всю Вторую мировую войну название города было известно многим немецким солдатам благодаря его большому «Энтлаузунганштальту» (пункту санитарной обработки). В военном смысле Пшемышль был узлом немецкого железнодорожного сообщения на южную часть Советского Союза и обратно.
Не имея необходимости проходить вошебойку, мы, танкисты, жившие в своих танках, стоявших на платформах, проехали до места назначения еще километров двести. В конце примерно 800-километрового пути в конце марта 1944 года мы наконец доставили гусеничные машины в свой полк в городе Черновцы. По этому случаю меня, прослужившего в немецкой армии 17 месяцев, встретили как новичка на Ост-фронте (Восточном фронте).
Для поездки требовалось 17 полных экипажей — 85 человек, — потому что, например, Pz-IV могли без разгрузки отбить налет партизан на железную дорогу, особенно к востоку от Пшемышля. Сокращенные экипажи не могли адекватно защищать поезд, состоявший из локомотива, девяти платформ, восемь из которых несли по два танка, и двух товарных вагонов. В конце марта 1944 года стоящие у подножия Карпат Черновцы (на румынском — «Чернаути», на немецком — «Черновиц») заняли советские войска.
Сейчас Черновцы находятся на Украине, недалеко от юго-восточной границы Польши, северо-восточной границы Венгрии и северной границы Румынии. С учетом того факта, что там находится угол трех стран, где встречаются три страны, я полагаю, что в Черновцах имеется что-то вроде — повторяю: «что-то вроде» — пересечения пяти государств. До того как Советы заняли его в 1944-м, город лежал на территории, принадлежавшей Румынии; он даже тогда лежал близко к моему воображаемому перекрестку пяти стран.