— И быть нежной со мной, — заметил с улыбкой.
— Нежной? — переспросила, хмурясь. — А если я не ем рыбу? М?
— А чего хочешь? Выбирай.
— Сгущенки с печеньем хочу, есть?
Я вздернул бровь. Что ж она колючая такая?!
— Есть хвост с лобстером в мармеладе, будешь?
Алена тяжело вздохнула и устало откинулась на спинку кресла.
— Что тебе нужно от меня, Дмитрий Александрович? Ты же уже взял, — шепнула едва слышно.
Официантка подошла с приборами и расставила закуски. Алена смотрела куда-то в пустоту, а я на нее. Тянуло меня к ней. Физиология — вещь иногда очень упрямая. Порой, никакие доводы рассудка с инстинктами справиться не могли.
— Счет принеси, — бросил, не глядя.
— Но…
— Счет, — все же повернулся к официантке. Алена ошарашенно хлопала глазами. Да, я сейчас испытывал голод иного толка. — Поехали.
— Куда? — испуганно встрепенулась. Да, девочка, тебе нужно меня бояться. И мне тебя. Вряд ли мы принесем друг другу добро.
— За сгущенкой, — протянул руку и, обхватив тонкое запястье, помог подняться. — Держи, — отдал сумочку с личными вещами. И паспорт, естественно.
Я действительно заехали в магазин и купил сгущенное молоко и шоколадное печенье. Нашел похожее на то, которое в детстве ел.
— Я не пойду, — твердо заявила Алена, когда остановился на своем месте в подземном паркинге высотки в Москва-Сити.
В этих апартах я никогда не жил. Помимо работы мне приходили дивиденды от заводов нашей семьи, я вкладывался в недвижимость и ценные бумаги. Это давало хороший доход. Мне как представителю генеральной прокуратуры нельзя было заниматься коммерческой деятельностью, но законы у нас в стране легко обходились, если по уму взяться. Я не делал ничего криминального: просто хотел заниматься любимым делом и не терять в финансовом комфорте. Я родился в состоятельной семье и привык к достатку. Если у меня получалось обращаться с деньгами правильно и извлекать выгоду, почему нет? Я не воровал из бюджета и не брал взяток. Я свое заработал головой. Все по-честному.
— Почему? — повернулся к ней и отстегнул ремень безопасности.
— Потому что не хочу! Тебе что от меня нужно?!
— Я хочу тебя, — признался откровенно.
— А я нет!
— Не ври, — подхватил и на колени перетянул. — Ты тоже хочешь. Нам обоим понравилось, — стянул с темных волос резинку. Они блестящим водопадом накрыли точеные плечи, манили пропустить сквозь пальцы и накрутить на кулак, что я и сделал.
— Ты же прокурор, представитель закона, Дмитрий Александрович! — пыталась отстраниться от меня. — Ты не можешь меня заставить!
— А я не буду, — надавил на голову, чтобы губы ее поймать. — Сама попросишь…
— У тебя невеста есть! Езжай к ней!
— Тебя хочу… — скользнул языком внутрь, на корню пресекая протест. Алена ногтями вцепилась в лацканы пиджака, кусала мои губы, до боли, размазывая металлический привкус крови и меда по языку. Елозила по мне, на стволе прыгала, возбуждала роскошным телом. Сучка.
Я стянул с нее рубашку и рванул лямки куцего топа. Оттянул за волосы, открывая длинную шею, зубами поймал голубую жилку, пульс ее во рту ощутил.
— Скажи, что хочешь меня.
— Нет… — выдохнула рвано, когда сосок зубами прикусил. — Ненавижу тебя, Димитрий Ал…
— Дима. Назови меня по имени, — приказал, ягодицами вдавливая в напряженный пах.
— Я к старшим только по имени-отчеству, — едко ответила и наградила своим прозрачно-серым уничтожающим взглядом.
— А ты стерва.
— А ты кобель.
Алена сама поцеловала меня, грудью потерлась, бедрами томно повела — невинные девочки так не делают. Потом она… Твою мать! Рванула дверь, да так прытко выскочила из машины, что я успел только воздух пальцами поймать. Со стоячим хером бросился из салона, но Аленка не зря была длинноногой и легкой — как лесная лань убегала. Хотя нет, как коза! Полуголая, между прочим.
Сел в машину и рассмеялся: сумочка с паспортом и ее рубашка остались у меня. Ну это знак, не иначе. И сгущенка с печеньем. И что мне со всем этим делать?
Откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, успокаивая зов плоти: беги, дикарка, беги. Все равно не убежишь. Я не дам. Я не отпущу. Я слишком хочу тебя.
Глава 8
Алена
Я убегала так, словно за мной гнались демоны из самого адского ада. Одежду на ходу поправляла. Дышала через раз. Боялась оборачиваться. Наверное, поэтому, ни сразу обнаружила, что меня не преследовали. Перевела дух, только когда в метро нырнула.
— Черт!
Я оставила у этого орангутана с яйцами уже вторую сумку. И рубашку! Любимую, между прочим! Пусть подавится! Паспортом в том числе. Завтра же заявление об утери напишу и сделаю новый. Главное, чтобы не видеть этого Дмитрия Александровича.