— У меня все нормально, — я высвободилась и отошла на шаг, но куртку не сняла: замерзла и пахло от нее приятно: ледяной ветер, дерево и мужчина. Живой? Не робот? — Она знает? — думаю, имя будет излишним.
Дима подошел к машине и распахнул дверь:
— Садись, холодно.
Я сомневалась.
— Нам нужно поговорить, Ален. Не о нас. О вас…
Да, я хотела знать. Должна знать, к чему готовиться. А что придется держать оборону, сомнений не было.
Я села и плотно запахнула полы кожаной куртки — так чувствовала себя защищенной. Это странно, учитывая, с кем я и в чьей одежде.
— Расскажи мне, — попросило тихо.
— Савицкий и мой отец — партнеры. Давно, больше двадцати лет. Был женат пять раз.
Я вскинула голову, ошеломленно хлопая глазами. Дима невесело усмехнулся.
— С матерью Иры прожил пятнадцать лет. Следующие годы менял жен. Хотел, чтобы ему сына родили. Не вышло. Внуков тоже ждал.
— Мальчика? — сухо поинтересовалась, но ответ и так очевиден. Небесный кивнул. — Савицкий так говорил об Ире… — запнулась я.
— У них сложные отношения. Герман не плохой, но классический патриархальный субъект. Для него женщина это кinder, кüche, кirche. Они с отцом очень хотели устроить, так сказать, слияние капиталов. Мы с Ирой через два года после знакомства сошлись. Герман Львович очень ждал внуков Иры…
— И твоих. Называй вещи своими именами, Небесный, — бросила с горькой иронией. Не верю, что мы вообще обсуждали его жизнь с женой. С моей сестрой…
— И моих, — сухо согласился и ко мне потянулся, прядь волос поймал и убрал от лица. — Ален, если бы я знал, что ты беременна…
— Не надо. — прервала жестко. — Ты все равно солжешь. Самому себе в первую очередь. И даже поверишь в свою ложь. Сейчас это очень удобно, правда?
— Ален, я не знаю! — ответил также резко. — Не знаю, понимаешь! Не суди меня за то, что оставил одну с ребенком! Суди за то, что ушел, когда так хотел остаться! За трусость и малодушие суди! За эгоистичную натуру! Но не за то, что якобы не нужны мне были!
— Почему же малодушие. Ты не бросил беременную невесту. Поступок, — заметила сухо.
— Прямо герой! — его тон далек от прямого значения слова.
— Что случилось с ребенком? — спросила раньше, чем подумала. Возможно, эта рана еще болит…
Дима смотрел на меня с минуту, потом пожал плечами.
— Выкидыш. У нас что-то там с резусом-фактором. У меня…
— Отрицательный, я знаю.
Небесный кивнул.
— Из-за меня не прижился плод. Резус-конфликт.
— Причем тут ты? — удивилась я. — У резус-положительной женщины и резус-отрицательного малыша не могло быть конфликта. Только наоборот. Я знаю, проходила это с Катей: я отрицательная, она положительная.
Не то чтобы хотела облегчить груз вины и ответственности, но это правда. Я не врач, но слишком много информации изучала и разговаривала с докторами.
— Я не знал, — задумчиво нахмурился. — Этим вопросом занималась Ира. Я много работал… — и отвернулся к окну.
— Как она отнеслась к нашему родству? — свернула разговор с одной болезненной тему на другую. Я догадывалась, но хотела знать точно.
— В клочья, — коротко ответил Дима. Я громко сглотнула. Для нас обеих это сущий кошмар. — Как и ты.
— Я не хочу иметь ничего общего с Савицким, — произнесла уверенно. — Ты можешь помочь мне? Без условий и выгоды?
Я воспользовалась советом матери. Да, мне было важно, способен ли Дима сделать что-то бескорыстно? Не принуждая и не требуя взамен преференций?
— Я поговорю с ним, но, подозреваю, что легко не будет. Герман Львович такой же настырный, как и мой отец.
— Твой тоже не самый приятный человек? — мне было интересно. Я ведь мало знала о Небесном.
— Если сравнивать Германа с моим отцом, то твой выигрывает. Савицкий предвзято относиться к женщинам. Мой в принципе всех презирает, а кого не презирает, терпит. Вроде меня. Выбора у него нет. Единственное, чем дорожил — его величие в этом мире.
Мы оба замолчали. Я кожей ощутила, что пора уходить. Напряжение, которое всегда между нами было стоило оказаться рядом, нарастало с каждой секундой. Я не знала, что это. Почему только с ним. Наверное, те самые феромоны или сексуальная совместимость. Словами это сложно объяснить. Телами мы понимали друг друга лучше…
— Алена… — заговорил хрипло, — переезжай с мамой и детьми в дом. Я передал твоему адвокату дарственную и ключи. Туда без твоего ведома никто не сунется. Я все устрою.
— Небесный, ты в своем репертуаре! — фыркнула зло. — Я не буду жить с тобой!