После работы сразу поехал к Алене. Хотелось бы сказать к нам домой, но это не так. Я был просто гостем для нее и приходящим папой для детей. Из офиса старался выходить строго в семь вечера: это сложно, но я старался, иначе… смысл ехать? Мелкие спят, а их матери я нахер не нужен.
— Здравствуйте, Нелли Владимировна, — поздоровался, когда открыла дверь. Дополнительную связку ключей не оставлял себе. Все по-честному. — Не опоздал?
— Нет, бесятся еще! Голодный? — поинтересовалась заботливо. Она явно была, если не на моей стороне, то точно не против. Думаю, помогли несколько моментов: как ко мне относились дети и мой ответ им. И Герман Львович. Он не беспокоил более ни одну из Романовых. Не думаю, что у него прямо совесть проснулась, но сказал в приватном разговоре, что напирать не будет. Помощи просил: да, говорил, что хочет навести мосты с дочерью и внуками, пока есть время. Тут я, правда, тот еще помощник: кто б за меня слово замолвил?!
— Голодный, — честно признался. Я услышал звуки фортепиано и отправился в гостиную. Застыл в дверях, рассматривая мать и дочь, сидящих рядом и разучивающих смутно знакомую партию. Кирюха возился рядом, облюбовав шкуру возле спящего камина. Я не торопился обнаруживать свое присутствие, а девочки были слишком заняты, чтобы заметить.
— Готова? — спросила Алена, и они в две руки начали вступление. — И…
Метель укроет склоны горных вершин
И белым-бела земля.
Безмолвное королевство
Королевой стала я.
А ветер стонет и на сердце ураган.
Мне б его сдержать, но я не могла.
У Алены был чистый красивый сильный голос. Катя подпевала звонким, детским. Видно, очень старалась, но дыхания не хватало и сложное место не вытянула. Алена продолжила сама:
Отпусти и забудь
Этот мир из твоих грез.
Отпусти и забудь
И не будет больше слез.
Здесь мой дом
Мой снежный удел.
Пусть бушует шторм…
Долгий мелодичный проигрыш и настолько сильно продолжила, что даже Кирилл выплюнул изо рта шерсть и смотрел только на мать.
Отпусти и забудь!
И на небо лети зарёй!
Отпусти и забудь
Полярной сияй звездой!
Встречу я
Первый свой рассвет.
Пусть бушует шторм —
Холод всегда мне был по душе.
Музыка оборвалась, и я пораженно захлопал. Никогда не слышал, как она поет. Это было безумно ярко. Столько эмоций! Словно историю рассказала. Что-то даже звучало, как личное: отпусти и забудь… Полярной сияй звездой, красивой, путеводной, холодной…
— Тебе понравилось? — Катя первая бросилась ко мне. Я подхватил ее на руки и довольно улыбнулся, когда обняла за шею.
— Па пиёл! Па! — Кирилл в точности копировал сестру и пытался ползти по моей ноге вверх. Алена буквально придавливала взглядом, пробивала до нутра. Предупреждала невербально, что если дети будут страдать и плакать из-за меня — убьет с особой жестокостью.
— Привет, Кирка, — подтянул его и усадил на вторую руку. Тяжелые деточки! — Понравилось, — ответил Кате. — Ты молодец, — и снова на Алену взглянул. — А мама просто звезда… — пытался взглядом показать, что в сердце происходило. Как же я соскучился. Мучение. Сплошное мучение. Заслуженное, согласен. Но кто ж из приговоренных не мечтал о помиловании?! Или хотя бы амнистии.
— Давайте, ужинать, — позвала Нелли Владимировна.
— Без меня сегодня, — Алена поднялась. — У меня встреча, — поцеловала мелких и на мать посмотрела: — Завтра в одиннадцать собеседование с няней, — напомнила, выразительно стрельнув в нее глазами.
Я отнес детей в столовую и поинтересовался у будущей тещей (надеюсь!), что у них за терки, чувствовалось напряжение.
— Ой, Дима! — недовольно махнула. — Аленушке в голову взбрело, что я не справляюсь! Что мне помощь нужна. А мне не нужна!
— Нелли Владимировна, поверьте мне как руководителю: нужно уметь делегировать. Вам беречь себя нужно, лишняя пара рук и глаз не повредит.
— И ты туда же, — пробурчала и суп по тарелка разливать принялась. — Ты же первое будешь? Рассольник у нас.
— Буду, только руки помою и переоденусь.
Я поднялся наверх: мне была выделена гостевая спальня, но в ней ни разу не оставался, только кое-какие вещи разложил, чтобы удобно было с мелкими возиться, когда приезжал.