— Я понял, — хрипло отозвался Ярослав. Это был момент истины: не принудит ли? Сильные и жесткие мужчины не любят отказов. — Досмотрим? — бросил напряженный взгляд на экран. Я попросила отвезти меня домой.
Открыла парадную дверь и тихонько проскользнула внутрь. Не дай бог кто-то из детей проснется (или оба!). Чувствовала себя слишком усталой: сейчас бы в горячую ванную с пеной, а потом сразу распаренной и сонной в постель. Чтобы ни единой мысли в голове до самого утра.
— О! — тихо воскликнула, заметив на диване в гостиной спящего Небесного. Он — мужчина крупный — и нога, и рука свисали до пола. Это было бы смешно, если бы не возмущало! Что он тут делает?! Дима не имел права тут спать, даже в отведенной ему спальне, не то что в гостиной! И вообще, я выгнала его!
— Черт! — буркнула и взяла с кресла мягкий плед. Подошла и укрыла его. Не будить же. На секунду задержала взгляд на длинных темных ресницах и расслабленных чувственных губах. Ладони внезапно вспотели, а дрожащие пальцы, повинуясь жгучему желанию, потянулись к его губам.
Я тихо выдохнула и медленно втянула воздух, контролирую сбившееся дыхание и поглаживая мужественное лицо. Сейчас уйду. Сейчас. Еще секунда… и я неожиданно оказалась придавленной к дивану, а Дима на мне. Взгляд затуманенный, руки мнут мои ягодицы, а в живот упирается каменный член.
— Я не могу больше, Ален, — прошептал, медленно задирая платье.
— Я тоже…
Глава 43
Дима
Сначала думал, что это сон. Потому что такой ласковый нуждающийся взгляд мог только сниться. И вот она рядом: робко гладит мои губы, а в глазах столько потаенной нежности. Неужели настал мой час?
— Не могу больше… — прошептал, подмяв под себя податливое тело. Я хотел ее. Я любил ее. Я нуждался в ней. Столько лет мечтал, что снова вот так подо мной лежать будет, с затуманенными страстью глазами и прерывистым судорожным дыханием. Алена дрожала. И меня трясло.
— Я тоже… — ответила тихо, и я отпустил себя. Позволял темной порочной страсти, терзавшей тело и душу, вырваться. Первый раз после разлуки у нас — не про нежность. Не про любовь и бережность. Это обнаженные инстинкты, дикая и звериная жажда брать.
Я с жадностью голодающего накрыл манящие губы и задрал платье, оголяя стройные бедра. Погладил плоский живот и запустил руку к гладкому треугольнику между ног. Как же меня терзало знание, что ушла без трусиков! Мне издевательски оставила. Я их мял, сжимал, аромат втягивал, возбуждаясь. Разорвать хотел! Да, я чертов фетишист!
— Сними! — требовательно прошипела Алена, дергая футболку вверх, а ловкими ножками стягивая с моих бедер штаны вместе с бельем. Я хмыкнул и подчинился. Но и сам ждать не намерен! Рванул с плеч платье: оно затрещало, но поддалось. Я набросился на стоячие упругие холмики, втягивая в рот пики сосков, прикусывая и посасывая. Алена впилась ногтями в спину, полосуя страстно, отметины свои оставляя. Раньше я запрещал, сейчас все готов отдать, чтобы ее знаки на мне были. И свои на ней оставлял.
— Очень хочешь, девочка моя? — хрипло рассмеялся, когда Алена член поймать пыталась и насадиться, но текла так, что выскальзывал, тараня нежные влажные складки. У нее может и были мужчины после меня, но скучала по мне, по нашему траху. Да, именно нему. Порочно, пошло, жестко. По-настоящему.
— Возьми меня уже! — требовала, запуская руку между нашими телами, скользя ладонью по столу, сжимая тугую головку.
Я через бедра стащил платье, жадно мял и вдыхал аромат, языком вылизывая всю, оставляя следы на нежной коже. Моя. Вся моя. Не отдам никому!
Поднялся одним махом. Алена за мной. Гудящий от напряжения член напротив ее губ оказался. Она облизнулась, я толкнулся внутрь.
— Ммм, — застонал от ярких импульсов удовольствия. Обожаю ее губы, язычок, технику. Она ведь неискушенной была, но такой отзывчивой и способной ученицей. Я научил ее сосать качественно. Кончу сейчас. — Хватит, — хрипло попросил. Алена только приняла глубже. — Хватит! — зарычал, оттягивая густые мягкие волосы. Подтянул ее за бедра и, опустившись между ног, вошел на всю длину: резко, под протяжный сладкий стон. Я большим пальцем натирал розовый клитор, урывками кусая зацелованные губы. Алена, прикрыв глаза, стремилась к наслаждению. Я тоже был на самом острие.
— Ален, кончаю, — прохрипел в ожидании. Туда хочу, но как скажет… Ресницы задрожали, и она выгнулась в спазме удовольствия. Не запретила. Я наполнил ее семенем. Это ощущалось неким важным ритуалом: женщина принимает своего мужчину.