подцепила своей рукой мою и улыбнулась, словно мы были лучшими подругами. Во
время их речи я просканировала толпу, и, как магнитом, мой взгляд притянуло к Леви,
стоящему у бара Джерарда. Словно он ждал, когда я вернусь. Вернусь к нему. Издалека я
не могла видеть его выражение лица и надеялась, что он не мог видеть мое.
Чем дольше я на него смотрела, тем быстрее билось мое сердце, и сжимались
внутренности. Моя разум убеждал меня, что надо притвориться, что его там нет, но я не
могла, особенно когда он начал пробираться к тому месту, где я стояла, при этом не
спуская с меня глаз.
Аплодисменты заставили его оторвать взгляд. Я издала дрожащий вздох, захлопала
в ладоши и вернулась обратно в дом. Сказала шефу, что ухожу спать, чтобы
подготовиться к завтрашнему большому событию. Позвонила Джуэл и проинформировала
ее, прося дать знать об этом будущим молодоженам.
На сегодня с меня было достаточно. Моя уверенность при встрече с Леви оказалась
ложной. И если... когда... когда он уедет... нет, я не могла думать об этом. Губы дрожали,
руки тряслись, я вытащила устройство из уха, пока шла в библиотеку, чтобы забрать то,
что принесла с тобой. Среди этих вещей была и сумка Леви.
Мое сердце затрепетало, когда я подняла свою сумку с одеждой и личными вещами
и перекинула ремень через плечо. Я могла просто оставить его сумку здесь. Я не
проверяла метки, но кто-то найдет ее и выяснит, что она принадлежит Леви.
Я сражалась сама с собой. Это был простой ход, простое решение. Я была обязана
сделать это лично. Будет трудно забыть его. Могла ли я оставить что-то у себя еще на
какое-то время? Что-то напоминающее о нем? Но я не хотела просто помнить его. Я
хотела больше, чем лишь воспоминания. Он хотел меня. Я хотела его. Почему все не
могло быть так просто? Я подняла сумку и почувствовала тяжесть в руке, тяжесть,
которую ощутила всем сердцем.
Когда я открыла дверь библиотеки, он был там, бормоча что-то самому себе и,
казалось, потерялся в мыслях. Леви прервал свой задумчивый монолог, когда его глаза
встретились с моими. Я закрыла за собой дверь, потянула и поправила ремень своей
сумки. Держась за него, как за якорь.
— Ты уезжаешь, — он, возможно, произнес это как вопрос, так что я кивнула. Как
и он.
— Ты оставил это, — его глаза упали на кожаную сумку, которую я принесла. —
Хочу вернуть ее тебе. — Он не сделал ни шагу, чтобы забрать ее, а лишь продолжал
смотреть. — Ты оставил ее в моем номере... в Париже. Я сложила туда все твои вещи. —
Это было сложнее, чем отдавать Джейку его коробку.
Я подняла ее выше, и он потянулся к ней. Его рука накрыла мою поверх ручки.
Жар в моем теле вернулся в полную силу. Леви будоражил меня.
Мое тело задрожало. Я пыталась убрать руку и позволить ему взять сумку, но он
сжал меня крепче.
Дрожащим голосом я произнесла:
— Она может пригодиться тебе, когда ты поедешь во Францию, — слезы угрожали
вырваться из моих глаз, но я удержала их и попыталась успокоиться.
— Вероника...
— Пожалуйста, возьми ее, — губы дрогнули. Его полуприкрытые глаза метнулись
к ним. Он знал, что вся эта ситуация делала со мной. Должен был знать. Все это
причиняло мне боль. Он знал, что я слышала. Знал, что это означает для нас.
Освободив мою руку, так, чтобы взять сумку, он опустил голову и посмотрел на
свои ноги.
— Спасибо, — сказал он извиняющимся голосом. — Я совсем забыл о ней.
Спасибо, что вернула ее.
Вдох.
— Да, — было все, что я смогла выдавить.
— Вероника, я просто хочу сказать... — Он потёр затылок, прежде чем поднять
взгляд. Его глаза были самыми голубыми, что я у него видела. Было бы легко потеряться в
них, притвориться, что у нас есть шанс. Подумать, что он изменил бы свои планы ради
меня, чтобы быть со мной. — Я хотел сказать, что...
— Что? Что ты хотел сказать? — я не хотела, чтоб это прозвучало зло или
уязвлённое, но так и вышло, и это застало его врасплох.
— Прости, — Леви сделал паузу, чтобы прикусить нижнюю губу и провести рукой
по челюсти, не отрывая от меня взгляда. — Прости за глупости, которые делал. За тот раз
с Офелией. Что оставил тебя в Париже. За то, что у меня не хватило смелости поговорить
с тобой раньше, — я хотела, чтоб он замолчал. Мои хрупкие нервы начали слабеть. — Я
хочу, чтоб ты знала, я ценю все, что ты сделала и то, что терпела меня эти последние