Мое лицо высохло, а челюсть болела от постоянного скрежета зубами, когда я собрала единственный чемодан, который взяла с собой в поездку и кожаную сумку, не принадлежавшую мне. Мое тело устало. Голова гудела. Сердце болело. Теперь я была в ещё большем беспорядке, чем когда уезжала.
Я лежала в постели, думая о мужчине, который проявлял ко мне интерес лишь потому, что это было ему на руку. Леви нужна была игрушка на то время, пока мы были в Париже, и я была слишком наивна, чтобы понять что именно он делает, пока не стало слишком поздно, и я не начала что-то чувствовать к нему. С глаз долой, из сердца вон. Это чертовски жалило.
Как кто-то может преодолеть жесткое разочарование, которого не должно было быть?
Я встала в очередь за такси, двигаясь автоматически и не думая, что делаю. Забравшись внутрь, выпалила адрес места назначения. И только когда я остановилась перед офисом, заметила, какой адрес назвала.
Джуэл увидела меня и ринулась в мой кабинет. Я постояла минуту или две, прежде чем почувствовала укусы от багажа на своих пальцах и опустила его на пол. Джуэл возможно что-то сказала мне, но я не расслышала. Когда я обернулась посмотреть на неё, то столкнулась лицом к лицу с другим человеком. Чейз.
— Какого черта ты здесь делаешь? — Чейз сделала шаг ко мне, и на ее лице появилось беспокойство. — Ты ведь должна была вернуться поздно ночью.
Я почувствовала что-то твёрдое вокруг меня, слабость предъявляла права на мое тело. Прохладная твёрдая столешница встретила мою руку, и поддержала меня.
— Ника? Ты больна? Ты выглядишь, так, словно...
Отступив назад, я упала в кресло. События прошлых дней и эмоции, пришедшие с ними, вырвались в виде слез, рыданий и икоты. Душевная боль разрушила все мое существо.
— Оу, черт, — Чейз подбежала ко мне, прижимая мою голову к своему, несомненно, дорогому дизайнерскому платью. — Что они с тобой сделали?
Моим ответом было бессвязное бормотание. Чейз погладила мою голову.
— Скажи мне, кого убить первым, Ника, — потребовала она. — Ох, милая, не плачь из-за этих засранцев. — Она наклонила мою голову и сняла очки.
Я заплакала ещё сильнее, цепляясь за коробку с тканями на полке.
— Я...он... все так запутано... я не знаю.
Она подвела меня к двухместному диванчику у двери моего офиса. Убедившись, что мне на нем удобно, она схватила коробку с салфетками и поставила ее мне на колени.
— Расскажи мне все.
И я рассказала.
Когда я закончила, выражение лица Чейз было неописуемым. На полу у моих ног валялись комочки мокрых салфеток. Я высморкала нос в ещё одну и бросила ее в кучу.
— Вот и все. Теперь я здесь, — слова прозвучали хрипло, после того, как все мои эмоции вылились наружу.
— Я просто... я не могу... — Чейз выпрямилась и с недоверием в глазах посмотрела на меня. Если бы мое сердце не было болело из-за того, что так сильно скучало по нему, я бы в это тоже не поверила. — Леви?! Кто ж знал?
— Я знаю, ладно? — я икнула, — я не знала, что это произойдёт. Если б я знала, я бы подготовилась.
— Неа. Я так не думаю. Нельзя ничего сделать, чтобы подготовиться к такому. К нему! Хочу сказать, это Леви.
— Да. Я поняла. Я знаю. Я была там.
Чейз скосила глаза влево, затем прищурилась. Прикусила губу.
— Итак... я знаю, ты смущена, и я не хочу быть бесчувственной, но... чисто из любопытства...
Я промямлила:
— Что?
— Он был... — Чейз подняла руки, ладони друг напротив друга, а затем раздвинула их в стороны, — ...большим?
Я закашлялась и фыркнула.
— Чейз!
— Что? Я просто шучу. Разве ты бы не хотела знать это, если б я была на твоём месте? Ты же знаешь, что хотела бы.
— Это не гарантирует ответ, — я скрестила руки на груди.
Чейз снова прикусила нижнюю губу.
— Ты можешь мне хоть сказать, его дружок с капюшоном или без?
— Господи, Чейз! — отчитала я подругу. — Мое сердце вообще-то разбито.
— Я не хочу быть бесчувственной. Ты же знаешь, как я отношусь к необрезанным мужчинам, — она вздрогнула, словно попробовала что-то мерзкое.
— Ты ужасная лучшая подруга, — но должна признать, у Чейз, с ее воинственностью лучшего друга, были свои способы борьбы с неудобными ситуациями. И она была большим сторонником смеха, или, по крайней мере, неудобного смешка, как лучшего лекарства даже от душевной боли. Особенно от душевной боли.
— Я знаю, — она хлопнула в ладоши. Глаза расширились. — У меня есть лучшее решение. — Она наклонилась, чтобы открыть дверь, которую закрыла ранее, и крикнула из моего кабинета: — Джуэл, ты можешь захватить мой аварийный комплект?
Я застонала. Джуэл очень быстро вошла и передала Чейз ее аварийный комплект: бутылку крепкого спиртного, два хрустальных бокала и пакетик корзиночек с арахисовым маслом Reese. Напиток менялся каждый месяц. Сегодня у нас было виски.
На данный момент, я была готова сделать все, что угодно, чтобы выбросить Леви из головы, даже несмотря на то, что знала, ничто полностью не поможет избавиться от мыслей о нем. Мое сердце этого не позволит.
Контракт
— Проснись, соня, — не очень нежный голос Чейз вырвал меня из глубокого сна.
Открыв глаза, я застонала. Попыталась поднять руки, чтобы прикрыть лицо, а затем осознала, что это было огромной ошибкой. Болело все. Даже мои глазные яблоки болели настолько сильно, что было больно даже двигать ими.
Прошла почти неделя с тех пор, как я вернулась из Парижа. И в течение этой недели Чейз превратила меня в свой проект номер один. Она обвинила Джейка и компанию в том, что они не кормили меня. По ее словам, я отощала. Весы в ее кабинете доказали, что она права. Когда я была в Париже, основой моей диеты были сыр, вино и выпечка. Однако с вихрем волнения и стресса, напряжения и боли, мне удалось потерять несколько килограмм. Что было бы не так ужасно, если бы я все сделала правильно.
Я неразборчиво отреагировала на вторжение Чейз.
— Что ты сказала? Давай, вставай и пойдем. Диего никого не ждет, — она подпрыгнула на моей кровати.
Ее движение вызвало дрожь, которую совершенно не оценило мое тело.
— Иди к черту, Чейз!
— Оу, так мы становимся дерзкими! Мне это нравится.
Я надеялась, что она смилостивиться, но надежда была для слабаков и тех, у кого не было лучшей подруги хулиганки.
— Используй этот гнев и вытаскивай свою задницу из постели. Пойдем! — Она встала на четвереньки и подпрыгнула сильнее.
Был лишь один способ избавиться от нее. К сожалению, это значило пойти с ней.
— Могу я, по крайней мере, поспать еще десять минут? Обещаю, я пропущу ланч, чтобы сохранить калории.
— Что? Без шансов! Сегодня день пиццы.
Это звучало нецелесообразно и в действительности не имело смысла. Девизом Чейз было «усердно тренируйся и ешь сверх меры». У нее, возможно, даже есть футболка с таким слоганом.
— Я больше не могу. Просто оставь меня здесь, чтобы я могла зачахнуть и умереть, — умоляла я, засовывая голову под подушку.
— Ты слишком мелодраматична. Вставай, пойдем, посмотрим на Аппетитненького Диего и по пути туда я расскажу тебе о новеньком, самом крупном контракте, — беззаботно добавила она эту последнюю часть.
Что заинтересовало меня.
— Новенький и самый крупный? — Я прогнала сон, корчась от боли с каждым движением. Болели даже те мышцы, которые не были задействованы.
Чейз кивнула. Вскочила с моей кровати и вытянула руки. Я схватила их, и она помогла мне подняться.
— От этой новости у тебя крышу снесет, — Чейз любила преувеличивать, но она так же знала, что заставит меня двинуться дальше. От больших событий я оживала. Бесчисленные возможности. Многочисленные идеи. Волшебство в деталях. Адреналин от планирования. Я могла использовать все это, чтобы избавиться от того состояния, в котором пребывала последние несколько дней.
После ещё нескольких протестов своего тела, мне удалось направиться в ванную, чтобы переодеться, по пути схватив старую футболку колледжа, спортивный лифчик и шорты. Пока чистила зубы, я посмотрела на себя в зеркало и проигнорировала тёмные круги под глазами. Возможно, отчасти они появились из-за смены часовых поясов, но после Парижа у меня не было приличного сна. Слишком много воспоминаний. Слишком много мыслей о нем.