- Полегчало? - холодно спросила она. - Тогда поехали.
- Стерва! - охнул я, потирая ушибленное место. Теперь у меня шишка вырастет! Буду рогатый ходить! что Стася подумает?! Она на стерву не отреагировала - привычная, наверное. "Ха, молчишь, признаёшь мою правоту! - усмехнулся я. - Куда от правды денешься?" Но спорить перестал. Ну, высадит она меня в лесу. Что я буду тут ночью делать - какую попутку останавливать? Да фиг кто остановится: примут меня за грабителя, в моём-то пальто! Однако, после долгого молчания, стерва решила всё-таки отрицать очевидное:
- Меня зовут Валентина Августовна. - крепко сжимая руль обиеми руками холодно произнесла она. - Если вас не затруднит, Фёдор Игнатьевич, называйте меня по имени.
- Нисколько не затруднит, Валентина Августовна, нисколько. - в тон ей ответил я, внутренне потирая ручки от свершившейся мести! Но моё оскорблённое жалкой подачкой в виде игрушечной бутылки самолюбие требовало не останавливаться на достигнутом. Поэтому я вежливейшим образом продолжил:
- А откуда такое отчество, Валентина Августовна? Вашего батюшку Августом звали? - Августа я произнёс самым ехидным тоном, на который был способен - для контраста. И убедился, что сработало! Стерва сжала руль так, что костяшки пальцев побелели.
- Да, его звали Август. У вас ещё вопросы про моих родителей? - бесцветным голосом ответила она. Я заметил, что что-то не то, но жажда развить успех была сильней.
- Да нет. - небрежно ответил я, показывая, что мне эта тема нисколько не интересна.
- Вы не местные, что ли?
Она ничего не ответила, поэтому я продолжал в одиночку развивать тему:
- Это случайно не евреев Августами зовут? Нет? Немцев?
Она молчала, но нажала на газ так, что меня вдавило в сиденье.
- Да вы не принимайте всё так близко к сердцу. - спародировал её я, на мой взгляд, очень удачно. На её, наверное, тоже, потому что скорость выросла почти до двухсот километров. Машина понеслась как стрела, выпущенная из лука - это по нашим-то дорогам! - а я поздно вспомнил, что водителя, когда он за рулём, отвлекать разговорами нельзя! А уж когда этот водитель - неуравновешенная особа женского пола, то тогда... "Мамочки!" - подумал я, с ужасом наблюдая, как проносятся мимо нас деревья.
- Да вы не волнуйтесь так, Валентина Августовна! - дрожащим голосом проблеял я. Стрелка на спидометре выросле; машина заурчала. Я закатил глаза: у баб понятия о безопасности пассажиров - никакого! "Надо исправлять ситуацию, пока во что-нибудь не впечатались!" - спешно решил я.. Самым льстивым, врунчески-ласковым голосом, которым разговаривают с психами, я залепетал: - Я нисколько не хотел, Валентина Августовна, опорочить вашего батюшку, что вы, что вы! И в мыслях не было! Вы же не обиделись на меня? - воскликнул я, расширенными глазами наблюдая, как скорость растёт... "Щас она нас размажет!" - подумал я, зажмурив глаза и принявшись лихорадочно ворошить все свои грехи. Как вымолить прощение, когда до встречи с Создателем осталось всего ничего?! С каким-то безразличием подумал, что я же вроде неверующий был. А вот нет - видишь, читатель, как быстро убеждения меняются?! Сейчас, несясь в машине, я твёрдо понял, что я верующий, да ещё какой! Так истово небось никто никогда не молился, чтоб эта стерва, наконец, успокоилась и сбавила скорость! И кто-то там, наверху, меня услышал!
Кошмарная стерва - я теперь только так её буду звать! - перестала сжимать руль так, будто хотела выдернуть его с корнем. Машина перестала урчать, как голодный крокодил, а стрелка спидометра начала медленно, но неуклонно падать. "Пронесло! - подумал я, - Спасены!" - и вздохнул. От облегчения выдох получился таким долгим, будто я минуты три не дышал!
- Не бойтесь, я хороший водитель. - донёсся до моего затуманеного недавно пережитым гневом и только что испытанным страхом сознания голос Кошмарной стервы. Спокойный, как айсберг, раздавивший другой айсберг и теперь гордо проплывающий мимо обломков крушения, устроенного своими руками. У айсберга нет рук, ну ты меня понимаешь, читатель!
- Кошмарная стерва! - одними губами прошелестел я - не дай Бог услышит. Она всё-таки услышала - или догадалась, потому что вдруг взорвалась хрустальным смехом. Красиво, конечно. Да только эти хрусталики - с заострёнными концами и, подкинутые высоко вверх её мелодичным ха-ха, обратно вниз они летели вдвое быстрей. Своими заострёнными кончиками они впивались мне в кожу, даже будто под кожу лезли.
- Перестаньте! - досадливо оборвай её я. - Сил никаких нет с вами путешествовать! Она расхохоталась ещё веселей: мстила. Приятно ей испытывать мою шкуру на прочность.