Из баньки я вышел заново рождённым. Розовым, довольным и готовым любить весь мир. А когда я пришёл на кухню и увидел накрытый стол, моё чудесное настроение стало превосходным.
- Как вкусно пахнет! - воскликнул я, втянув в себя запах борща и пирогов.
- Садись, Феденька, садись! - захлопотала Агафья Львовна. Мы с ней во время работы, уже ближе к вечеру, на ты перешли - так сроднились. Я уселся, и передо мной тут же появилась тарелка с борщом, который я умял на раз два три и попросил добавки.
- Кушай, Феденька, кушай! - приговаривала Агафья. Я и кушал.
- Вкуснотища невероятная! - с набитым ртом похвалил я хозяек. Когда с борщом было покончено, перешёл к пирогам - пальчики оближешь! Пожалел, что налопался борща: в животе места совсем не осталось. Силой воли всё-таки пропихнул в себя два пирога. И отвалился от стола: слов благодарности не жалел - поди найди в наше время хозяйку, чтобы так вкусно готовила!
- Чувствуется добрая рука. - с видом знатока сказал я и блаженно погладил живот, набитый как барабан. Если я так есть буду, скоро на меня не налезет ни одна вещь из гардероба "бывшего". Кстати, почему его вещи у неё остались? Но спрашивать сейчас и нарушать общую атмосферу гармонии и покоя не хотелось: мало ли какие у неё с этим воспоминания связаны. Завтра спрошу.
- Опа-на! - вдруг вскрикнул я. - К Стаське-то я так и не сходил!
Вскочил и хотел броситься на улицу, как Валентина произнесла:
- Я ходила - она ещё не приехала.
- Да? - успокоенно выдохнул я, снова опускаясь на сту. - А то я уж было испугался.
- Испугались, что Анастасия приехала? - съязвила Валька, но добродушно: она тоже попарилась в баньке и теперь держалась почти как обычно. Банька и пироги и мне придали доброжелательства, потому что я рассмеялся:
- Испугался, что не я первый её встречу. Кстати, куда она уехала?
Они переглянулись и Валька - известный игрок в молчанку - слукавила:
- Спросим её, когда приедет.
- А вы, конечно, не знаете? - ухмыльнулся я, складывая руки на груди. Они синхронно покачали головами. "Так я вам и поверил!" - подумал я, но странным образом, не разозлился: умиротворение, разлитое по телу, никуда не делось. - А, у Стаси спрошу. - махнул я на них рукой. - Возвращалась бы уже поскорей!
- Скоро она уже приедет, Федьенька, скоро! - заверила меня Агафья. - В среду ещё должна была вернуться...
- В среду? - насторожился я. - Может, что-то произошло?
- Нет, не думаю... Она и раньше задерживалась.
- Так она тут по работе? - ненавязчиво уточнил я, скармливая Чернышу кусок пирога. Любопытство, подпитанное борщом, вспыхнуло во мне ярким пламенем.
- Да, по работе. - вмешалась Валентина. К ней вернулся утренний жёсткий голос, а у губ образовалась горькая складка.
- Ладно, пошёл я. - не желая участвовать в разборках, я встал со стула, пожелал всем спокойной ночи и ушёл к себе на тахту; хоть и старая, тахта всё же поудобней моей кровати - уж очень та продавленная! Разлёгся я на ней, как барин и стал думать о Стасе - как она меня встретит, когда увидит. Понадеялся, что Валентина не станет на меня поклёп возводить - у неё язычок острый! - я ведь ей как никак жизнь и честь спас. "Может, Агафья доброе словцо замолвит - а я ещё завтра поработаю!" С такими мыслями и уснул.
Утро встретило меня ласковым Агафьевым голосом и болью в мышцах.
- О-ох! - проскрипел я, садясь на тахте. Спина болела, мышцы, отвыкшие за годы сидячки, от нагрузок, бурно протестовали против изменения образа жизни. - Ух! Спина болит. - пожаловался я Агафье.
- Сейчас я тебе, Феденька, мазь вотру. - с сочувствием покачала она головой и побежала за мазью. Я тем временем окончательно проснулся. Хорошо, что Агафья не стала меня будит ледяным душем!
Через час, умывшись и позавтракав, я снова почувствовал себя человеком. То ли мазь такая волшебная оказалась и подействовала, то ли сам размялся, но спина болела уже вполовину не так сильно. Решив не обращать на неё внимания - я всегда так делаю, когда что-то болит: так оно лучше проходит, я вышел во двор. Полюбовался на повешенную мной дверь, пооткрывал, позакрывал её для пробы - хорошо! И не скрипит совсем. Одарил баньку любовным взглядом, обвёл двор глазами и спросил у Агафьи:
- Ну, что мы сегодня делать будем?
Она озвучила мне новый список работ; я важно кивал, время от времени вставляя свои замечания. Она соглашалась - чаще не соглашалась - и предлагала своё решение. Всё обсудив, решили начать с главного: крыльца. Оно шаталось, как шальное; не знаю на чём ещё держалось. Отодрав от крыльца боковые доски, я заглянул, так сказать, во внутренность. Все опоры насквозь прогнили - счастье, что не рухнули до сих пор.