Вместо ответа капитан схватил кнут кучера и хлестнул лошадей, закричав: «Пошли! Пошли!» Увидев это, Эцио сорвался на бег. Солдаты попытались ему помешать, но ассасин, обнажив саблю, торопливо пробился через их строй. Прыгнув за быстро уезжающей повозкой, Эцио промахнулся, но уцепился за веревку, болтавшуюся позади повозки. На мгновение повозка замерла, а потом рванула вперед, потащив Эцио за собой.
Превозмогая боль, Эцио принялся подтягиваться на веревке, и тут услышал за спиной грохот копыт. Несколько солдат оседлали лошадей и, обнажив мечи, бросились в погоню, стремясь подобраться к ассасину поближе и убить его. Они криками предупредили капитана о близкой опасности, и тот послал своих лошадей в неистовый галоп. Тем временем в погоню из деревни отправился другой, более легкий фургон. Он стремительно догонял повозку капитана.
С грохотом волочась по земле, Эцио продолжал подтягиваться на веревке. Он был уже в двух футах от задней двери фургона, когда к нему приблизились два всадника. Он втянул голову, ожидая удара, но всадники слишком поспешили. Они были сосредоточены на цели, а не на дороге. Их лошади столкнулись боками буквально в нескольких дюймах от Эцио и упали в пыль, бешено ржа. Им вторили проклятья всадников.
Изо всех сил напрягая ноющие руки, Эцио сделал последнее усилие и, тяжело дыша, рывком заставил себя уцепиться за фургон. Тут он на мгновение неподвижно замер, ожидая, пока пройдет головокружение, и переводя дыхание.
Тем временем второй фургон поравнялся с первым, и капитан отчаянно зажестикулировал своему человеку, приказывая подвести повозку ближе. Когда тот сделал, что было велено, капитан перескочил со своего фургона на соседний и столкнул кучера. С глухим криком тот упал с повозки и ударился о скалу, его тело с грохотом отлетело в сторону и замерло неподвижно. Голова была свернута под неестественным углом.
Схватив поводья, капитан погнал лошадей вперед. В свою очередь Эцио перебрался в переднюю часть фургона и сумел дотянуться до поводьев. Мышцы на руках протестующе заныли, когда ассасин потянул поводья, заставляя лошадей подчиниться. Обе его лошади хрипели, из пастей шла пена, а взгляды были дикими. В уголках их ртов виднелась кровь, но они продолжали скакать, и Эцио стал настигать капитана. Тот направил свой фургон к полуразрушенной древней арке, возвышавшейся над дорогой. Ему удалось так задеть фургоном один из кирпичных столбов, что каменная кладка обрушилась прямо на следовавшего по пятам Эцио. Ассасин натянул вожжи, заставляя лошадей увернуться в самый последний момент. Его фургон подскочил на выбоине и отлетел к обрыву. Эцио изо всех постарался направить лошадей в другую сторону, выехать на нормальную дорогу. Копыта поднимали в воздух пыль и мелкие камни, летевшие в лицо Эцио, и ассасину пришлось зажмуриться, чтобы защитить глаза и сосредоточиться на цели.
– Отправляйся в ад, черт бы тебя побрал! – закричал капитан через плечо.
Эцио увидел, что в задней части первого фургона расположились солдаты, уже готовящиеся бросить в него бомбы.
Двигаясь зигзагами, чтобы избежать попадания и взрывов, рванувших по обе стороны, Эцио прилагал все усилия, чтобы сохранить контроль над перепуганными лошадьми, готовящимися удариться в панику. К счастью, ни одна бомба не достигла цели.
Капитан сменил тактику.
Он замедлился, давая Эцио поравняться с собой, так резко, что ассасин не сумел ничего предпринять в ответ. Капитан заставил своих лошадей резко свернуть, от чего его фургон с грохотом врезался в фургон Эцио.
Эцио увидел белки полубезумных глаз капитана и шрам на его бледном напряженном лице.
– Сдохни, ублюдок! – прокричал капитан и посмотрел вперед.
Эцио проследил за его взглядом и увидел впереди сторожевую башню, а позади нее другую деревню. Она была больше чем у Масиафа и куда лучше укреплена. Оплот тамплиеров.
Капитан снова хлестнул лошадей, заставляя их ускориться, и когда ему это удалось, торжествующе вскрикнул. Его люди бросили две бомбы. В этот раз одна из них взорвалась под левым задним колесом фургона Эцио. Взрыв подбросил повозку в воздух, Эцио сбросило с фургона. Лошади жалобно заржали, словно баньши, и побежали в лес, волоча за собой остатки разрушенного фургона. Справа от дороги был обрыв, и Эцио рухнул на двадцать футов вниз, где колючие кусты смягчили его падение и скрыли от чужих глаз.
Он лежал ничком, рассматривая серую землю перед своим лицом, не в состоянии ни двигаться, ни думать. Эцио чувствовал, что все кости в его теле переломаны. Он закрыл глаза и стал ждать конца.
ГЛАВА 15
Пока Эцио лежал в забытьи, он слышал далекие голоса. Ему показалось, что он снова увидел юношу в белом, того, которого видел во время засады, и позже – на импровизированном эшафоте, но Эцио не был уверен, что это действительно был он. Тот, кто не помогал ему и не мешал, но, казалось, был на его стороне. К нему приходили и уходили и иные призраки прошлого: давно умершие братья, Федерико и Петруччо, Клаудия, родители, и еще он видел красивое и жестокое лицо той, которую не хотел бы даже вспоминать, Катерины Сфорца.
Видения рассеялись, но голоса остались, став громче, а вместе с голосами вернулись и иные чувства. Эцио ощущал песок на зубах и обонял запах земли, на которой лежал щекой. А еще вернулась боль. Эцио подумал, что уже никогда не сможет двигаться.
Голоса были нечеткими и доносились откуда-то сверху. Эцио представил себе, как тамплиеры лежат на самом краю невысокой скалы, откуда он упал, но потом понял, что они его не видят. Густые заросли кустарника надежно скрывали его.
Эцио дождался, когда голоса удалятся, и наступит тишина, на пробу согнул пальцы на руках и ногах, а потом сами руки и ноги, после чего с наслаждением выплюнул песок.
Похоже, ничего не было сломано. Медленно, морщась от боли, он выполз из кустов и встал, потом осторожно, стараясь держаться в тени, выбрался обратно на дорогу.
И как раз вовремя, – Эцио увидел, как в паре сотен ярдов от него капитан тамплиеров проходит через укрепленные ворота деревни. Эцио перебрался на другую сторону дороги, где росли кусты, которые могли его скрыть, отряхнулся и пошел к деревне. Казалось, каждый мускул в его теле протестовал против этого.
– Раньше было намного легче, – печально пробормотал он, заставляя себя двигаться вперед. Обогнув стену, он, наконец, нашел подходящее место, где мог перебраться через нее.
Заглянув через парапет, Эцио убедился, что его не видят, подтянулся и перебрался в деревню. Он оказался на скотном дворе. Если не считать пары телочек, которые шарахнулись в сторону, глядя на непрошенного гостя, здесь никого не было. Эцио выждал минуту, на тот случай, если поблизости были собаки, вышел через калитку и, ориентируясь на громкие голоса, направился по заброшенной деревне в сторону, откуда они доносились. У деревенской площади он увидел капитана и скрылся за сараем. Капитан стоял наверху невысокой башни, располагавшейся в углу площади, и отчитывал двух несчастных офицеров. Кроме них на площади молча стояли жители деревни. Слова капитана перемежались равномерными всплесками со стороны водяного колеса на другой стороне площади, крутящегося течением речки, бегущей через всю деревню.
– Похоже, только я здесь умею обращаться с лошадью, – сказал капитан. – Пока мы не убедимся, что на этот раз он действительно мертв, я приказываю ни на мгновение не ослаблять охрану. Вы меня поняли?
– Да, сэр, – угрюмо отозвались люди.
– Сколько еще раз вы еще будете пытаться его убить? – сердито продолжил капитан. – Слушайте меня внимательно: если через час вы не бросите его голову к моим ногам, вы займете его место!
Капитан замолчал и, повернувшись, посмотрел на дорогу, отлично видимую с его наблюдательного пункта. Эцио заметил, что капитан нервничает и уже начал возиться с рычагом своего арбалета.
Эцио смешался с толпой жителей, внимающих капитану. Это было не сложно, учитывая его состояние и внешний вид. Но толпа постепенно стала расходиться, возвращаясь к работе. Общее настроение было нервозным, и когда мужчина, шедший перед Эцио внезапно споткнулся, невольно толкнув идущего рядом, тот раздраженно повернулся к нему и огрызнулся: «Эй, убирайся. Быстро!»
Этот возглас нарушил тишину, капитан оглядел толпу и встретился взглядом с Эцио.