– Ирада, не будет ли у тебя хотя бы ''ширика'' (10 тысяч манат)?
Она в этот момент надевала свои танго – трусики. Босыми ногами подошла ко мне вплотную, схватила меня за галстук, прижала к стене, коленом ударила мне в пах, и крикнула:
– Сволочь! Мало того, что ты меня ебешь, так ты еще у меня деньги хочешь взять? А!
– Все, все. Хорош. Пожалуйста, отпусти меня:.
Я не знал, как ее успокоить. Она разразилась еще сильнее.
– Не отпущу!
Зажала меня в угол, потом дернула так сильно, что я плечом задел торшер, который рухнул на ковер.
– Остынь, не кипятись. Забудь про деньги. Хорошо.
– И больше о деньгах со мной не говори! До статочно того, что ты меня имеешь! Тебе понятно?
– Я выполняю то, чего не может сделать твой рогоносец – муж.
Я ошибся, не должен был это говорить ей. Поступил как последняя скотина.
У нее глаза расширились, лицо исказилось, глаза метали искры, и она со всего размаха отвесила мне такую оплеуху, что перед глазами запрыгали разноцветные огоньки. Удар попал мне в нос. Рука ее была тяжелой. В глазах потемнело, искры вылетали из ушей. Все – таки она здоровая стерва.
Кровь хлынула (будто кран открыли) из носа на мою сорочку, галстук, брюки. Присел я на кровать, зажав руками нос. Вытащил платок, сидел перед трюмо, стал зажимать я ноздри. А кровь не прекращала капать. Кап – кап- кап, как будто стакан гранатового сока брызнули на мою одежду.
А Ирада оделась, подтянула обтягивающие джинсы вверх, подошла ко мне, подсела ближе, ласково сказав:
– Тебе больно? Извини, я не хотела, просто вырвалось.
Я приподняв нос кверху, и зажимая его платком, ответил ей:
– Царь зверей конечно лев, но царица ты – Ирада. И все – таки, дай баксов пять за ущерб мне причиненный.
Она дала мне денег. Причем гораздо больше, чем ожидал я.
Смысл жизни для меня заключался в легких деньгах (не всегда они были легкие) и в удостоверении КГБ.
В КГБ я стал мерзавцем. Меня дурманила власть. Нередко я проводил в жизнь гадостные операции, занимался черными делами, унижал, унижался, дабы заработать деньжат.
Как забыть случай, когда я нахрапом наехал на ветерана – участника Карабахской Войны, молодого парня, который потерял на фронте ногу, ходил с протезом, на костылях. Он и его семья – мать, дядя, старший брат – никак не могли решить квартирный вопрос с одной старой русской бабкой, лет ей было больше 70. У нее денег не было, это ясно, а у родственников этого ветерана войны деньги по – видимому были.
Во всяком случае, так я думал и надеялся. И все же получилось то, что я задумал. Мать инвалида заплатила мне, а я довольный, что решил проблему и русской старухи (которая была шовинистка и за глаза ругала нашу нацию последними словами), и нашего ветерана, ушел прочь. И волки сыты и овцы целы.
Да – я был гад! И ты знаешь, читатель, я зарабатывал. Немало зарабатывал. У меня были тогда деньги. Большие деньги. Возможно потому, что я был гад.
А что могло быть лучше? Шашлыки и пьянки, путаны и гулянки, девушки и сауны, и пр. В кармане удостоверение КГБ, уверенный взгляд, шальные деньги. Что еще нужно то?
Я был счастлив. Говорю это серьезно. В те дни сам себе задавал вопрос: счастлив ли я? Да! – отвечал тут же.
В тот период умер мой близкий друг. Он выпил эссенцию и скончался. Спутал ее с водкой. Так говорили на поминках. Говорили:
Меня в тот момент не было рядом. Я присутствовал на похоронах, ходил к ним домой почтить его память. Но я хочу сказать, что его смерть меня обрадовала. Я злорадствовал, был от счастья на седьмом небе. Почему? Во – первых, я был рад тому, что он умер первым. Не я
– а он. Пусть обоснуется ТАМ, займет положение, и встретит меня через много – много лет, надеюсь, что не раньше (так я думал тогда), с цветами и музыкой.
А во вторых, у него была сестра. Хорошая девушка. Сексапильная. Я давно на нее положил глаз. Но мешал ее брат – мой друг. И вот он – зеленый свет! Дерзай Эльчин, действуй! – кричал я себе. И я попер на нее, закадрил ее. Плоть сильнее разума. Я не причинил ей зла, и все же волю чувствам дал. Вот наш последний диалог:
– Значит, ты ждал, когда он умрет, потом ко мне ты подвалил?
– Ну:да:Какая разница? Главное, мы вместе!
– Ты подлец!
– Ну: дорогая, это спорный вопрос.
– Хоть я приблизила тебя к себе, но все же негодяй ты!
– Кисонька, прям так сразу и негодяй?
– Ты предал свою дружбу с моим братом! Ты не можешь дружить! С такими друзьями как ты, враги не нужны!
– Гм: а ты против кого дружишь?
– Не умничай, я поняла какой ты человек.
– Помню, ты говорила в постели мне, что любишь меня. Забыла это?
– Сволочь!
Мы расстались. Она обиделась. Ровно год не видел я ее. Однажды совершенно случайно (вот это случай!) я заметил, как трое хулиганов пристали к ней в переулке, требуя денег. Это было в 12 ночи, в районе Дворца Счастья.
Было темно, я не понял, откуда она шла так поздно. До сих пор мне это непонятно.
Парни окружили ее, она стала отбиваться своей сумкой, кричать, звать на помощь, никого не было в округе. Город спал. А хулиганам было все равно. Один прижал ее к стене, другой рылся в ее сумке, третий курил, и подпрыгивал от удовольствия.
Помню, я подлетел к ним как торпеда. В руке у меня была толстая палка (подобрал на ходу с асфальта), я ударил одного (того, кто курил) по голове, и тот присел от боли, двое остальных, оставив ее в покое, напали на меня. Второго тоже ударил, удар пришелся по ключице, но третий оказался здоровой детиной. Короче говоря, они оцепив меня, отмочили не хило, потом чего-то испугались, и дали стрекача.
Я сгорбившись, ныл от боли, рассматривал свою руку, пробовал на вкус свою мокрую ладонь, мол, это кровь, или что? А она, подойдя ближе к ночному фонарю, перебирала содержимое сумки, искала что-то, потом подошла ко мне, сказав:
– Они портмане украли у меня.
Я не выдержал от злости, заявив ей сдавленным голосом:
– Да? А пизду твою они не украли у тебя?
– Ты – мерзость! Понял ты кто? – и ушла, точнее убежала. Скрылась на ночной улочке.
Потом мне пришлось серьезно лечить свои ребра. Эти черти чуть не сломали мне их.
Строить из себя злого героя тоже не хочу. Не суть. Я не хочу оправдываться перед тобой, слышь – урод!
Именно в КГБ я стал патриотом своей нации. Я полюбил свой народ, свою землю. Даже старался курить местные дешевые сигареты, ибо они изготовлены в Азербайджане. Слушал мугам, ездил по районам республики, знакомился с нашей древней культурой. И этому всему был дан толчок именно благодаря работе в КГБ.
Там стены воспитывали особо, в духе национализма. Любой чекист
Азербайджана, где бы он ни находился (хоть на пляже или пикнике), услышав тревогу, тут же бросит все свои дела, и прибежит защищать отечество свое, родные рубежи свои. По крайней мере, я был таким.
Для меня смысл жизни состоял в безопасности моей нации. Я боготворил свою работу, пусть даже зарплата в КГБ была низкой.
Главное, отношение окружающих к этой работе: а оно было почетным и уважаемым.
Ибо КГБ – это карательная структура, всепроникающий элемент, и эту структуру будут уважать и бояться вечно. Зарплата чекистов не имеет ровным счетом никакого значения. Главное – имидж и престиж.
Нельзя быть счастливым вне общества. Каким бы ты ни был независимым душою, знай, что ты живешь не на необитаемом острове, а в трехмиллионном городе (имеется ввиду Баку). Это обычное общество – плохое ли оно, хорошее ли – это другой вопрос.