— Думаю, оружие мы дадим, а воевать против Израиля не будем — это мое мнение. Но я вам очень признателен за информацию. Вы поедете встречать в аэропорт?
— Да, после визита к сэру Харрисону я поеду прямо туда. Сохраните в тайне, что именно я вам рассказал.
— Не сохранить — было бы большим свинством с моей стороны!
Мы распрощались. Я прямо с первого же автомата позвонил Абрамычу и сообщил эту чрезвычайно ценную информацию. Глава советского правительства был уже в пути в аэропорт Шереметьево. Информация догнала его в дороге.
На следующий день Абрамыч сказал, что начальство выражает мне благодарность. Его же, как мне позднее передал Борис Сергеевич Шведов, представили к ордену Красного Знамени. А мне сухую благодарность!
После такой удачи, как я понял, мой шеф раструбил, что его агент настолько глубоко внедрился в дипломатический корпус, что может запросто входить в контакт с послами и получать нужную информацию. Отсюда проистекала тайная идея: чаще писать отчеты о несуществующих встречах в ресторанах и получать деньги. Абрамыч стал наглеть. Были недели, когда я якобы встречался с дипломатами по два раза. Я чувствовал, что пахнет провалом: в финорганах КГБ мои отчеты кого-то насторожат, и меня поймают на липовых бумагах. Но за моей спиной стоял Абрамыч — это успокаивало.
Одно важнейшее событие отодвинуло все мои опасения. Мне позвонил посол Иордании господин Зурейкат и просил приехать к нему в посольство. Мы тепло встретились, выпили по рюмке коньяку, по чашке кофе, обменялись заботой о здоровье и лишь потом приступили к вопросу, ради которого он меня пригласил.
— Хочу вам сообщить, что в Москву прилетает его величество король Хусейн!
— Мне известно об этом.
— Но вы не знаете, с какими вопросами он едет. Его величество король Иордании хочет обратиться к советскому правительству с просьбой предоставить Иордании оружие — стрелковое, танки и самолеты. Вы понимаете положение короля, если ему вдруг откажут? И мое положение тоже? Если я буду уверен, что ему не откажут в его просьбе, я буду рекомендовать обсудить этот вопрос с главой правительства. Если же нет, то король поднимать эту проблему не будет. В этом может быть задета честь иорданского монарха. Вы меня поняли? Для меня это важно!
— Дайте мне два дня сроку, я проконсультируюсь и дам вам точный ответ. — За два дня, я надеялся, Абрамыч решит вопрос и проинформирует меня. Получение такой информации было чрезвычайно важно — это укрепляло мой авторитет в глазах всех арабских послов. В противном случае меня ожидал провал. Об этом предупредил Абрамыча и добавил, что, если я не сообщу Зурейкату положительную или отрицательную информацию, меня можно списать с дипломатического корпуса.
Надо сказать, что Михаил Абрамович очень старался.
Вечером он позвонил мне прямо домой и сказал:
— Передай, пусть просит все что угодно, кроме атомной бомбы! — В его голосе звучало торжество, и, видно, он передал мне слово в слово то, что ему было сказано сверху.
Приезд короля был важнейшим событием в жизни арабских дипломатов. Они-то хорошо знали, чего хочет король и что его просьбу удовлетворят. Еще они знали, что эту информацию по своим каналам получил я. Зурейкат не скрыл от них, что имел встречу со мной.
«Чрезвычайный и Полномочной посол Хашимитского королевства Иордании господин Абдулла Зурейкат имеет честь пригласить господина Головина с супругой на прием по случаю визита в СССР его величества короля Иордании Хусейна».
Люба заволновалась. Оказывается, ей «совсем не в чем идти на такой прием». Мы, конечно, посетили ряд магазинов и приодели мою супругу по случаю такого важного события.
Прием был устроен на Воробьевых горах в правительственном Доме приемов. Гостей встречал сам Зурейкат, его супруга и… сравнительно молодой мужественный монарх.
— Ваше величество, — сказал Зурейкат, обращаясь к королю, когда мы с Любой вошли в зал, — позвольте представить вам большого друга арабов и особенно народа Иордании!
Это было уже слишком, но король улыбнулся, пожал руку мне, потом моей супруги, задержав ее дольше, чем обычно, и с улыбкой, обнажив целый ряд хороших крепких зубов, сказал:
— Мы рады, что здесь у нас есть настоящие друзья. Желательно видеть вас в нашем королевстве!
Зурейкат кивнул головой, что означало: «Мы пригласим супругов посетить Иорданию».
Гостей в зале было видимо-невидимо. Здесь прохаживались по залу под руку с каким-то полным господином Юлия Борисова, Наталья Фатеева; Михаил Ульянов стоял у круглого стола. Подошел пожать нам руку Миша Козаков, потом мы пообщались с Григорием Абрикосовым и многими представителями международных организаций. Среди гостей я заметил генерал-полковника Дагаева, начальника Десятого главного управления Генерального штаба. От него будет зависеть, что и как предложить королю — он распоряжается вооружением и кадрами для развивающихся стран.
Генерал заметил нас с Любой и подошел к нам.
— Позвольте представить вам мою супругу, — сказал я ему, когда мы обменялись рукопожатием.
Он как воспитанный человек поцеловал ей руку и искренне сказал, что она очаровательна.
— Завтра будете показывать товар королю? — спросил я Дагаева.
— Просит разрешить ему полетать на «МИГе», он ведь классный летчик. Пусть попробует. Наш «МИГ» посильнее американского «Фантома» и французского «Миража». Мы ему подвесим весь боекомплект, пусть развлечется на полигоне. Вы приедете туда? Будет интересно.
— У меня нет пропуска.
— Я распоряжусь. А вы, Любовь Владимировна, не желаете?
Люба, конечно, пожелала. Женщина всегда есть женщина: ей очень хотелось потолкаться среди военных и арабов, послушать комплименты в свой адрес.
…Главным гостем на этом приеме был президент или, говоря нашим, советским языком, Председатель Президиума Верховного Совета. Он стоял с королем Хусейном у большого широкого стола, уставленного закусками и винами. И вели они не пустую вежливую беседу, они говорили очень увлеченно и заинтересованно. И вдруг напротив них, отгороженных почти двухметровым столом, я заметил человека, чье лицо показалось мне очень знакомым.
Эти слегка оттопыренные уши, торчавшие вверх как у поросенка, и профиль, словно отчеканенный на монете: нос с горбинкой и выдвинутый вперед волевой подбородок. Прямо румынский король Михай, портрет которого был как-то опубликован у нас в прессе сразу после войны по случаю его принятия в ВЛКСМ. Король Михай — комсомолец! Но я-то знал, кто это. Я его вспомнил, потому что забыть каирское приключение с этим человеком просто невозможно. Передо мной был корреспондент журнала «Ньюсуик» Боб Лейтер. Он стоял в неестественной позе — изогнулся на сторону, нависнув над столом, тянулся как можно ближе к президенту и королю Хусейну. Напрягаясь от усилий, американец хотел хоть что-то ухватить из их секретного разговора. Хотя бы намек на предмет их обсуждения, тогда смог бы выдвинуть гипотезу появления иорданского короля в Москве. Но они говорили тихо, и Боб никак не мог уловить, о чем идет речь. Он даже раскрыл рот, словно мог заглотить информацию, как локатором или микрофоном.
Пока я наблюдал за ним, над его усилием «подцепить» информацию, я вновь увидел ту далекую картину в Каире, когда споил его и привел в номер гостиницы, а покойный Борис Иванович Визгун, правая рука Шеина, организовал на него потрясающую компру: голую на нем проститутку, а главное — фокусы с «голубым», подкрашенным женоподобным педерастом. Я тогда не смог досмотреть эту омерзительную сцену, но, видимо, она была очень эффектна, иначе Боб Лейтер не появился бы специальным корреспондентом, очевидно, того же журнала в Москве. Если бы его тогда не завербовали, то и близко не подпустили бы к нашей стране — КГБ за этим следит. Значит, он «наш», оттого и приглашен, и ловит секретную информацию из уст высших государственных деятелей.
— Боб! — тихо окликнул я его. Он резко повернулся, в глазах блеснула растерянность. Но в следующую секунду они сузились, как бы лучше присматриваясь ко мне. Потом его губы дрогнули. Я понял, что он вспомнил меня. — Очень хочется узнать, о чем говорит президент с королем? — спросил я его с легкой иронической улыбкой.