К нам, а точнее, мимо нас шли двое мужчин в легких брюках и спортивных куртках. Один европейского вида, другой, очевидно, абориген. И вдруг я вспомнил и эти красивые с полосками спортивные туфли, и запах духов, и эту искусственно поседевшую головку женщины, лицо которой я тогда просто не успел рассмотреть. Но прическа была прежней. Да, это была она — женщина из Порт-Саида. Когда я ездил на конспиративную встречу в ресторан, эта женщина сидела за столиком с молодым арабом. Вот он, идет сюда! Один европеец, второй — араб. Именно он тогда и сидел с женщиной в ресторане. Никаких сомнений! Почему они оказались там? Именно тогда, когда я пришел на встречу. Кто им сообщил, что надо быть в ресторане? Знали об этом только три человека: Шеин, Визгун и сам бармен. Шеин и Визгун исключаются. Значит, Саид. Тогда он работает не только на нас. А женщина? Не могла же она так искусно конспирироваться, что я за это длительное время ни разу не встретил ее. Обязательно где-нибудь должна была вынырнуть, в каком-нибудь злачном месте. Вступить со мной в контакт тогда, очевидно, не входило в планы ее хозяев. А сейчас откровенно хочет знакомства. Что же делать? То, что она здесь, — не случайно, и притом вместе с арабом, а теперь еще и европейцем. И то, что она всего две недели в Египте, — голубая брехня.
Она вертела в руках револьвер и, казалось, ожидала от меня ответа. А я подумал, что вот сейчас она всадит мне пулю в бок без свидетелей. На глазах у своих партнеров — наверное, так замышлялось. Именно сейчас особенно удобно, прямо из-под руки мне в левый бок. Потом еще одну пулю для верности в голову, и «финита ля комедия».
Инстинкт снова подтолкнул меня на правильное решение. Я протянул руку и решительно взял у нее револьвер. Это произошло так быстро, что она даже не успела как-то отреагировать. Я переложил его в левую руку, почувствовав ловкую рукоятку, снял предохранитель, крутанул барабан. В нем были патроны для ближнего боя 5,6 мм. Араб и европеец поравнялись с нами, их косые взгляды обжигали меня.
Я выдержал еще паузу, как бы рассматривая оружие, дав им возможность пройти в проем к выходу. Теперь я знал, что делать.
— Хотите, можете выстрелить. Увидите, какое это удобное оружие, — предложила дама. В голосе прозвучала неуверенность.
Значит, замысел кроется в том, чтобы я выстрелил, подержал в руке револьвер, оставив на нем отпечатки пальцев. Их обязательно найдут на барабане, затворе, стволе, предохранителе. Но, мадам, я не позволю вам выстрелить в меня из этого оружия. Тут вы просчитались, стрелять надо было раньше, как раз перед тем, как я буквально выхватил из ваших рук свою смерть.
Я вскинул револьвер на уровень верхней части колонны, прицелился, потом откинул барабан, вытряхнул все патроны в ладонь и спокойно высыпал их в сумочку этой германской мадам. Туда же положил револьвер и взглянул в глаза женщины. В них я прочитал растерянность и какой-то затаенный страх.
— Мадам Розали, здесь нельзя стрелять, к сожалению, — с печалью в голосе сказал я. — От звука выстрела дрогнет воздух и может развалиться эта древняя колонна. А хотелось бы, чтобы еще тысячу лет сюда ходили туристы и смотрели на деяния великих египетских зодчих. Извините, мадам, но я вынужден вас покинуть.
Из проема в стене вышла группа польских туристов. Я неторопливо пошел впереди них, наслаждаясь горячим воздухом, который был мне сейчас приятен; и солнце, стонированное моими очками, тоже было для меня приятным, и эти дурацкие камни стали мне интересны. Я с любопытством оглядывал в скале соты для мертвецов-мумий и радовался, что дышу, мыслю — это была жизнь. Правду говорят, что это и есть самое дорогое. Не слишком ли много приключений за одну неделю? Значит, охота на меня не прекращена, надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Первое, что следует сделать, это бросить группу и немедленно уехать в Каир. Мои охотники не ждут от меня такого хода, они будут контролировать группу.
Наших туристов я обнаружил в одном из захоронений, где они рассматривали мумию женщины и удивлялись, какая она маленькая и может ли нормальная женщина так усохнуть. Но гид здесь был профессионал и настолько убедительно рассказывал, кто эта женщина, что ни у кого не осталось сомнений — это не девочка.
Я придержал Юлию, чем вызвал ее недовольство: она же была единственным человеком, владеющим английским языком, и выполняла еще и роль переводчика.
— Я больше с вами не встречаюсь, — тихо сказал я ей. — Обстоятельства требуют моего срочного исчезновения отсюда.
— Хорошо, — согласно кивнула она, и в ее глазах загорелись огоньки любопытства. Для более эффектного прощания я поцеловал ей руку и добавил:
— Ты меня обворожила, — чем сразил ее окончательно, и быстро пошел к выходу.
За пределами долины Смерти Королей я направился в ближайший поселок, где провел остаток дня, наслаждаясь прохладой ресторана. Здесь имелись кондиционер, холодное пиво, обед, ужин. Договорился с официантом, чтобы он нашел для меня такси. Все это время я зорко контролировал подходы к ресторану, но никакого намека на опасность не заметил. Они меня просто потеряли, ожидая моего возвращения с группой наших туристов. Я знал, что ночевка у туристов будет в гостинице и только завтра вечером они поедут обратно в Каир. Я же решил воспользоваться своим билетом сегодня, и недоразумение, которое возникнет в связи с моей «ошибкой» в дате отъезда, надеялся уладить с помощью нескольких фунтов.
Таксист подвез меня к вокзалу с другой стороны перрона, и я при слабом свете фонарей вошел в вагон незамеченным. Пассажиров в первом классе не было, я фактически сидел в вагоне один. Поезд тронулся, проводник шел по проходу и немало удивился, когда я окликнул его и попросил принести мне чаю.
— Мистер, когда вы вошли в вагон? — проявил он чрезмерное любопытство.
— Разве это важно? — спросил я. — Главное, что я не опоздал. Вот мой билет, но он на завтра, а мне надо уехать сегодня. Есть проблемы?
— Что вы, сэр! Никаких! Надо будет уплатить…
Я не дал ему договорить, сунул десять фунтов и попросил никого не сажать в мое купе, сославшись на то, что хочу выспаться. Он понимающе кивнул и удалился.
После чая я прилег на диван, предварительно заблокировав дверь купе, и уснул сном праведника, будучи почти уверенным, что сбросил хвост.
Меня разбудил тихий стук в дверь. Было утро. Я насторожился, подошел к двери и прислушался.
— Мистер, — услышал я голос проводника, — вы будете завтракать?
Я приоткрыл дверь, на всякий случай приготовившись к чьему-либо вторжению, и спросил, есть ли пассажиры в вагоне. Убедившись, что кроме меня так никто и не появился, я попросил принести мне ветчину и кофе. Услужливый проводник быстро выполнил мой заказ. Я снова заблокировал дверь и улегся на диван. Невольно мои мысли сосредоточились на вчерашних событиях. Выходит, меня выследили даже на новой конспиративной квартире. Визгун со своими людьми прокололся, слежку вели очень профессионально и взяли меня от Каира. Страха я не испытывал, очевидно, потому, что перед глазами не было реальной опасности. И в то же время было какое-то подсознательное горделивое чувство, что я значимая личность и есть польза от моей работы. Наши враги уже оценили вред от моей деятельности, иначе не всполошились бы в ЦРУ или Интеллидженс сервис. Я не сомневался — это их работа, и не питал особых иллюзий, что они потеряли меня окончательно и бесповоротно. Найдут и убьют, слегка рисовался я сам перед собой.
В Каире я выскочил из вагона и чуть не бегом бросился на привокзальную площадь. За мной никто не увязался, тут я был уверен. Поэтому прыгнул в такси и приказал гнать как можно быстрее в Замалек. Шофер, молодой парень, ответил: «Слушаюсь, сэр!» — и действительно погнал свой «мерседес». Он ухитрялся пролезать в любую дырку, выскакивал на тротуар и останавливался лишь перед светофором. И едва зеленый свет открывал движение, как он, в буквальном смысле, бросал вперед свою машину, словно пришпоривал горячего скакуна. При такой гонке никто меня выследить не мог.
Приехал я на квартиру к Визгуну, чем очень удивил его. Но у него была старая школа, вопросов не задавал, проводил меня в столовую и представил своей супруге. Его жену звали Тамара, и было у нее большое сходство с актрисой Натальей Фатеевой, о чем я ей сразу же сообщил.