А тем временем мы выехали на набережную, и я прижал газ.
— Юджин! — воскликнула мадам. — Мне же в американское посольство! Я могу опоздать на работу.
— Хорошо, что вы сказали, а я грешным делом поехал к посольству Акитома-Томб. Так вы из Юнайтед Стейтс оф Америка? Очень приятно. А я потомок южно-африканских буров. У меня даже клеймо на макушке. Вот, попробуйте.
Эвелин пощупала макушку и с серьезным видом, слегка нахмурившись, неуверенно сказала:
— Я что-то не нахожу клейма.
— Вы неправильно ищете. Дайте вашу ладошку. — Я взял ее узкую холеную — видно, тут много работает массажистка и косметика — ладонь и медленно провел ею сначала от макушки до затылка, а потом от макушки до лба.
Она выдернула ладонь, поняв, что я ее дурачу, и весело рассмеялась.
— Ты всегда такой? Хитрый и коварный?
— Только по четвергам и пятницам. Я глава фирмы «Хорошее настроение». Создаю людям прямо с утра хорошее настроение. Это эксплуататорская ловкость: при хорошем настроении с утра человек способен на тридцать процентов лучше работать. Так что Америке сегодня повезло, Эвелин на тридцать процентов выполнит работу лучше, чем вчера.
Я сознательно проскочил улицу, ведущую к американскому посольству. Она меня остановила и показала, как туда проехать.
— Почему бы мне не создать вам хорошее настроение сегодня вечером? У меня для этого есть кое-какие атрибуты, и я могу их прихватить.
— Я не люблю никуда ходить. Мне нравится дома.
Господи, подумал я, какое совпадение, я тоже не люблю никуда ходить, особенно если поблизости вьется Бардизи.
— Ваши слова я понял как приглашение, — ухватился я за появившуюся возможность пойти на сближение. Мы уже были у самого посольства, я замедлил ход машины. — Я приеду за вами сюда.
— Нет! В восемь я вас жду. — Она сказала мне номер квартиры, и мы распрощались до вечера. Сейчас главное было в том, чтобы авария состоялась. Если аварии не было, положение у меня пиковое.
Визгун ждал меня дома. Он сварил кофе. Перед ним стояла рюмка коньяку. Шеф кайфовал. Его глаза уставились на меня и спрашивали: «Ну, как там Америка?»
— Сегодня я приглашен в гости в восемь вечера, — сообщил я ему и увидел, как радостно блеснули его глаза.
— Надо подумать, что бы такое с ней организовать, — заметил шеф.
Я сразу вспомнил американского журналиста с проституткой и «голубым». Неужели он может и с ней проделать что-нибудь подобное, подумал я, холодея. Разведка — грязное дело. Нет, люди в ней есть грязные. А вслух сказал:
— Подождите, не гоните лошадей. Курочка в гнезде, яичко в попе, а вы уже масло кинули на сковородку. Дайте ей втянуться.
Вечер, который мы провели с Эвелин, был прекрасным. Она играла на пианино и пела американские народные песни. Я слушал и восхищался ею без притворства. Теперь мне стало понятно ее стремление оставаться вечерами дома. У нее было любимое занятие — музыка. Я это понял чуть не с первых минут появления в ее квартире. Много раз в тот вечер я целовал ее руки, длинные, тонкие, красивые пальцы, которые извлекали из инструмента волшебные звуки.
— Я хотела стать актрисой. Даже ездила в Голливуд. Но мной не заинтересовался ни один режиссер.
Я бы тоже тебя не взял ни на одну роль, подумал я. Ни спереди ничего, ни сзади, а зритель хочет сексапильных. Чтобы зад, как у Менсфильд, а груди, как у Монро. Зритель деньги платит за товар и хочет получить этот товар, хотя бы на полотне.
Потом Эвелин включила магнитофон, то ли Хампердинк, то ли Том Джонс заползли своими прекрасными голосами и очаровательной мелодией в наши души. Эвелин пила мало, и я не мог ее принудить. Это не наша российская мадам, которая может пить с тобой наравне и еще увернуться от тебя, хотя сама будет сгорать от сексуальных желаний. Но я понял, что на Эвелин музыка действует, пожалуй, даже сильнее, чем алкоголь. Она расслабилась. Я прижал ее к груди, и она вся затрепетала. Автоматически я чуть было не полез искать у нее грудь, но вовремя остановился и ограничился тем, что страстно ее поцеловал. Сексу, как и музыке, она отдавалась вся, безраздельно. Единственно, чего она не хотела, это чтобы я видел ее раздетой. Ей было где-то около полусотни лет, а она все еще стеснялась своей неполноценной фигуры.
В половом отношении она была ненасытна. После второго раза я стал засыпать, но она не позволила мне этого сделать.
— Ты же пришел сюда не спать! — шептала она горячими губами. Эвелин умело возбуждала меня. Она делала со мной что ей хотелось. Опыт у нее был большой, и страсти хватило почти на всю ночь. Только на рассвете, истомленная и счастливая, она положила мне голову на живот и заснула. Я тоже мгновенно отключился. Задание Главного разведывательного управления я выполнил. На этом моя функция кончается.
Субботним вечером следующего дня я уверенно шел к Эвелин. В руке у меня были цветы, в другой я держал коробку конфет. Визгун просил развития отношений с американкой. Он хотел, чтобы она влюбилась в меня. Я возразил ему, что это длительный процесс, могут вмешаться какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, которые сломают так хорошо начатую игру.
— Ты же не хочешь, чтобы мы устроили ей сексуальную баню? — спросил он меня, зная, за какую струну меня можно дернуть. — А может быть, кинешь ей таблетку в вино, а мы что-нибудь состряпаем?
— Нет, не хочу. Посмотрим, что выйдет из наших отношений.
— Выйдет, выйдет, ты не волнуйся. Старуха завладела таким молодцом и сделает все, что мы ее попросим, — цинично бросил шеф. — Ты ее пока ни о чем не расспрашивай, не настораживай вопросами. Пусть сама раскрывается.
Дверь мне открыла Эвелин. На ней было шикарное, черное с красным платье и толстая золотая цепочка на шее. Она вся сияла, словно к ней вернулась молодость. Что делают с женщинами любовь и секс!
В гостиной меня ждал сюрприз: женщина лет тридцати сидела в кресле, закинув ногу на ногу, из чего было заметно, что эти ноги длиннее туловища. Дежурная, настораживающая улыбка, как у продавца галантерейного отдела супермаркета. Взбитая, с мелкими завитушками прическа, красивые черты лица, в котором не было женской мягкости. Такими бывают лица у дискоболок, толкательниц ядра, лыжниц на длинные дистанции и велогонщиц. Ровные, ослепительно белые зубы и тонковатые, но ярко накрашенные губы. Платье с большим вырезом, настолько большим, что можно полюбоваться почти полной грудью. А этого добра у нее было много.
Она встала и оказалась довольно высокой, но не выше меня.
— Джеральдина, — коротко представилась она. — Заехала пригласить Эвелин в «Оберж де Пирамид». Там в ночном клубе хорошее шоу.
Я взглянул на Эвелин. В ее глазах мелькнула растерянность. Мне это не понравилось, ах, как не понравилось! Я думал, Эвелин откажется или подаст мне знак отказаться. Но она даже не сделала ни одного отрицательного жеста.
— Мы с Эвелин подруги. Вместе работаем.
Нет, вы не подруги. Твое имя не упоминалось в наших разговорах. Ты здесь по какому-то другому, особому случаю. Я не мог ничем насторожить Эвелин. Информация выплыла от переполнявшего чувства Эвелин. Она поделилась с кем-то, что познакомилась с парнем, чудно провели ночь и т. д. А ты, Джеральдина, из какого-то ведомства, которое, наверное, блюдет безопасность сотрудников. Вот почему ты здесь. Следует немного поломаться, раскусил я ее сразу.