Я расстегнул молнию на палатке и включил фонарик.
— Заползайте в мешок, там еще сохраняется мое тепло, которое заставит вас прочувствовать, какой моральный и материальный урон вы мне нанесли.
— Ну и нудный же вы тип! — воскликнула она, быстро залезая в мешок. — Тут действительно тепло и уютно, но я не чувствую угрызений совести, — ехидно, но все еще дрожащим голосом заметила она.
— Тогда вылезайте! Я не для того вас пустил, чтобы вы бесстыдно наслаждались.
— Теперь я понимаю тех жен, которые убивают своих мужей. — Она отвернулась от меня.
— Я хочу налить вам чашку кофе, по-французски, с молоком. Вы пьете с молоком? Или только по-турецки?
— Сейчас выпью кофе даже по-бенгальски, с соевым маслом. Я в таком состоянии…
— Мой кофе с сахаром. Вы как? Вдруг не любите сахар.
— Давайте уж ваш кофе, не заговаривайте мне зубы. Я жду!
Я налил ей чашку и предупредил:
— Горячий!
— Какая заботливость. Два часа назад готов был меня убить за какие-то паршивые железки.
— Вы не будете возражать, если я привалюсь головой к вашим ногам и посплю? Вы меня разбудили в критический момент — я купался в море.
— Приваливайтесь и продолжайте купаться, я не возражаю, — милостиво согласилась она.
Я лежал и не мог уснуть, близкое соседство женщины, которое я чувствовал головой, напрочь лишило меня сна. Какая она: молодая, старая, красивая, безобразная. При слабом отсвете фар я ее не рассмотрел. Мне почему-то очень хотелось увидеть утром молодую и интересную женщину, хотя это было совсем ни к чему. Но все же было бы приятно.
На какое-то мгновение я задремал. Меня разбудил сильный треск раздираемой палатки. Луч света от фонаря ударил мне в глаза. В следующую секунду закричала женщина, но ей зажали рот. В палатку ввалились двое, в руке одного блеснуло лезвие ножа.
— Ты, козел, не рыпайся! — прорычал хрипатый голос из темноты. — Рыпнешься, твоей сучонке полосну по глотке.
Я не рыпнулся, потому что понял, с кем имею дело: они полоснут по горлу женщину.
Палатка снова затрещала, ее кромсали ножом до тех пор, пока она не отлетела в сторону и мы оказались снаружи. Тут я разглядел темную фигуру третьего бандита. Он сразу же приказал нас связать:
— Солитер, скрути козлу ноги и руки, потом бабу.
Я лежал на спине и уже все прикинул: первый, кто окажется в зоне досягаемости моих ног, будет мгновенно брошен на землю и выведен из этой жестокой игры. Но бандиты уже поняли мое уязвимое место. Хрипатый голос добавил, но уже мне:
— Ты, козел, не рыпайся, твоя баба на ноже.
Солитер наклонился надо мной, рывком развел мои руки за спину и стал их скручивать полоской, оторванной от палатки. Я напряг мышцы так, что, когда ослабил их, узел не получился крепким, и почувствовал, что смогу двигать кистями. Потом он захлестнул мои ноги, не заметив, что я слегка вывернул стопы внутрь и тем самым ослабил узел и на ногах.
— Румба, ты только посмотри, какие на нем мокасы! Они мне подойдут. — И он мгновенно стащил с меня французские туфли.
— Солитер, у тебя номер не тот, — грозно заметил Румба.
— Я померяю.
— Ты что, не понял? У тебя не тот номер! Дай сюда!
Пока бандиты препирались из-за моих мокасин, я шевельнул кистями и, к своей радости, почувствовал, что смогу раскачать путы на руках. При свете фонаря один из бандитов связал руки и ноги женщине и сказал:
— Солитер, пойдем пригоним сюда мотоциклы, потом займемся этими.
Двое пошли к дороге в сторону автомашин. Значит, они специально не подъехали близко, чтобы не разбудить нас и тихо подкрасться к палатке. Что с успехом им и удалось.
Положение было критическим, они, чего доброго, и прирежут меня. Не то чтобы мне стало страшно, просто я испугался, что меня убьют, как на бойне, связанного по рукам и ногам. Состояние было такое, что хотелось завыть от бессилия. «Неужели это конец! — подумал я и почувствовал на спине холодный пот. — Надо что-то делать и не показывать, что я их боюсь».
— Послушай, парень, что вы хотите от нас? Зачем эта жестокость? Мы ведь можем договориться. Мы же люди, значит, договоримся.
Румба молча подошел и дал мне сильного пинка в бок. «Моими туфлями, сволочь, по моим же ребрам, — подумал я. — Надо срочно развязаться, пока не подъехали те двое».
Я начал шевелить кистями, натягивать путы, все больше и больше расслабляя их на руках. Наконец мне удалось развязаться, и я стал разминать кисти. Теперь меня уже не взять. Нож у горла женщины не держат, она тихо всхлипывала, видно, с трудом сдерживала рвущиеся истерические рыдания. Я хорошо ее понимал: для нее это первое испытание, когда жизнь висит на кончике ножа. То, что они уголовники, я не сомневался: клички, блатной язык, ясно, что договориться с ними не удастся. Они просто-напросто прирежут нас, машины ограбят, затолкают их за посадки, сунут наши трупы в салоны и сожгут. Потом ищи ветра в поле, по крайней мере, меня еще долго не хватятся: из Москвы я уехал, имея в кармане предписание. В Одессу не приехал, там меня и не ждали. Найти меня будет нелегко. Вот насчет женщины — тут не все ясно: кто-то же знал, что она уехала ночью, где-то ее ждут, начнутся поиски и найдут машину. Пройдет мало времени, розыск все равно будет в затруднении — они сядут на мотоциклы и уедут за сотни километров. Либо в Одессу, либо в сторону Киева.
Нам же от всего этого не легче. Надо подманить этого Румбу к себе поближе, а там — я ему перегрызу глотку. Но планы мои не осуществились: с дороги, прыгая по кочкам и рыская лучами фар, свернули два мотоцикла. Один остановился прямо у моих ног, второй заехал с другой стороны. Свет погас, образовалась тьма. Я сразу же сунул руки к узлам на ногах, рванул их пару раз, путы ослабли, еще немного, и я высвобожу ноги. Но тут тьма стала отступать, и я решил не рисковать. Во всяком случае, при свободных руках я уже им не дамся. Женщина продолжала всхлипывать.
— Замолчишь, ты, сука! — выругался Солитер.
— Послушай, ты, козел, — начал свою богатую эмоциями речь Румба. — Выложи нам твои бабки, останетесь живыми. Иначе мы с тобой хорошо позабавимся, вон Дылда любит таких, как ты, он в зоне харил новичков. Дылда так тебе отвесит — сам снимешь штаны. — Они дружно захохотали. — Давай мани, крыса! — заорал Солитер.
— Нет у меня денег. Я военный и еду на службу.
— Врешь ты, падла! — воскликнул он. — Сейчас мы хором будем харить твою сучонку. А тебе Дылда вывернет зад, у него, как у молодого жеребца. Лучше отдай бабки!
Они сидели на земле, недосягаемые для меня. Румба засунул руку под кофточку женщине и сопел в предвкушении удовольствия. Мне надо было их разделить, и я решил сообщить им, где у меня деньги, хотя у меня их не было.
— Развяжи и освободи женщину, — сказал я главарю, а им был, как я догадался, Румба. — Отпусти женщину, и я отдам вам деньги.
— Пожалуйста! Какой рыцарь, мать перемать! — воскликнул Дылда. Румба резанул ножом по узлам на руках у женщины, потом на ногах и толкнул ее так, что она откатилась, цыкнув на нее:
— Лежи так, пока не возьмем деньги. Потом побежишь в степь.
Мне показалось, она хихикнула, но это было дико для данной ситуации. Скорее всего она всхлипнула.
— Под ковриком правого сиденья, — сказал я негромко и снова подвигал ногами, еще больше освобождая их от пут.
— Ты, сука, иди сюда! — приказал женщине Румба. — Дылда, хорошенько покопайся в машине. Если он трекнул, я ему моргалы выдавлю! А сейчас пусть посмотрит, как я буду его сучонку харить, — засмеялся он.
Меня удивило поведение женщины: она безропотно подошла к бандиту, вместо того чтобы броситься бежать. Так же безропотно легла на спальный мешок и стала снимать трусики. А Дылда побежал к машине. Румба впился в губы женщины, и она застонала, потом обхватила его руками за шею, задрала ноги, и я вдруг прозрел. Это же одна банда! Бабу запустили вперед, как подсадную утку, и я клюнул. Боже! Какой же я идиот! Она и аварию организовала, чтобы меня задержать здесь на ночь. И в палатку влезла, чтобы помочь своим подельщикам. Они ее использовали и разоружили меня, заставили отказаться от сопротивления. Угрожая расправой над ней, подчинили меня своим гнусным планам. А тем временем Румба факался с ней, Солитер стоял рядом, очевидно, возбужденный, ждал своей очереди.