— Дежурный, — обратился я к лейтенанту, который тоже поднялся сюда, — возьмите наряд и отведите капитана в дежурную комнату. Вызовите машину и отправьте его домой.
К моему удивлению, капитан не стал сопротивляться и покорно пошел за лейтенантом.
Утром в понедельник я подал генералу рапорт, что капитан Федоров, будучи пьяным, на глазах у всего отряда лапал африканского товарища женского пола за заднюю часть ниже спины и за груди.
Вечером мне позвонил Владик и просил приехать. Дома у него я застал Федорова. У него был вид побитой собаки. Он глядел на меня, а в глазах стояли слезы. И мне сделалось не по себе.
— Толя, — сказал Владик, — Марат просит у тебя прощения.
Капитан согласно закивал головой, не отводя глаз от моего лица.
— Пойди погуляй, — махнул ему рукой Владик.
И капитан мгновенно выскочил из комнаты.
— Он сволочь и подонок, — констатировал Владик. — Но ты забери у генерала рапорт. Не его жалко, а его жену и детишек. Жена часто в психушке сидит, а двое детишек на его шее. Он им обеды носит из курсантской столовой. Единственный кормилец, боится потерять место и старается показать свое рвение доносами. Я прошу тебя, возьми рапорт. Он будет тебе верным псом до гроба. Я ему сказал, чтобы никаких телег и подсиживания.
— А как я заберу рапорт?
— Очень просто: идешь к генералу и говоришь: «Возвратите мне рапорт, я передумал», — вполне серьезно и уверенно сказал Влад.
— Владька, ну ты даешь! А генерал скажет: «Дело сделано!»
— Ничего он не скажет, он умный генерал. Зачем ему скандал?
На следующее утро я был у генерала. Он посмотрел на меня и ухмыльнулся: еще не дождавшись моей просьбы, видно, знал, о чем пойдет речь.
— Я бы хотел забрать рапорт.
— Что, он пообещал больше не лапать африканского товарища женского пола? — показал генерал, что не лишен чувства юмора.
— Пообещал, — ответил я и добавил: — Там и лапать-то нечего, он все с тетей Раей из столовой делал сравнения.
Генерал засмеялся, вытащил из стола рапорт и протянул его мне. Инцидент был исчерпан. Федоров стал верным псом и ни разу не тявкнул в мою сторону, пока я служил в Одессе.
Жизнь моя была монотонной, однообразной, вечерами я бывал в компании чекистов, у которых всегда имелись поводы для встреч. Я там стал уже окончательно своим человеком. Меня не стеснялись, обсуждали всякие операции, которые проворачивали. Анализируя информацию, я пришел к выводу, что по алмазам задействован очень малый круг. Но перевозками всяких драгоценностей занимались многие. Как правило, это были частные случаи. Когда еврейская семья уезжала в Израиль, сначала ценности переправлялись через моряков, а главным образом через чекистов, а потом уезжали члены семьи. Этот бизнес являлся довольно прибыльным и не считался зазорным, а тем более преступным.
Информации я накопил огромное количество, она распирала меня, но что с ней делать — я не знал. Она тяготила меня, требовала действий, но холодный рассудок твердил: «Не лезь под топор». И я молчал.
Как-то раз я зашел пообедать в речной ресторан. Огромные лопасти вентилятора приятно обдавали воздухом, делая существование в жаре сносным. Я оглядел полупустой ресторан и вдруг увидел, как в зал вошел стройный, подтянутый, в дорогом костюме, знакомый мне человек — это был генерал Шеин, мой бывший шеф по Каиру. Он оглядел зал, я поднял руку, Шеин сразу меня увидел и, улыбнувшись, пошел к моему столику. Я был очень рад этой встрече.
— Какая неожиданность! Ты ли это, Толя? — искренне воскликнул генерал, и мы крепко пожали друг другу руки.
Он сел напротив меня, его лицо излучало искреннюю радость. Загорелый, с седыми волосами, он производил впечатление респектабельного мужчины. Наверно, и в форме генерала он бы производил такое же впечатление.
— Ну, рассказывай! — предложил он мне право на исповедь. — Что-то лицо у тебя грустноватое. Раньше ты таким не был.
— Раньше я работал, а теперь служу. А в службе эмоции только мешают, — сказал я без особого энтузиазма.
— Неудачно женился?
— Не женат.
— Говорят, у тебя была пассия в Каире. Родственница каких-то высокопоставленных. Или это сплетня?
— Нет, не сплетня. Только жить всю жизнь не с высокопоставленными.
— Тут ты прав. Так что же случилось с тобой, Толя? Обижают по службе? Так я могу и повлиять. Кое-что мы еще можем.
— И тут у меня все о’кей! — Я не решался даже заикнуться о том, что узнал. Я просто боялся, хотя и доверял генералу всегда.
— Товарищ генерал, вам можно выпить со мной шампанского?
— Отчего же нет? Я думаю, мы могли бы и чего-нибудь покрепче.
— Тогда у меня есть предложение. Поедемте ко мне, там мы будем одни, и я вам расскажу такое, что волосы у вас встанут дыбом, — вдруг решился я и теперь уже знал, что ничем меня не остановить. Именно Шеин мог быть тем человеком, с которым я мог поделиться всем, что знал, и своими сомнениями.
— Хорошо! — бросил он коротко и поднялся. Мы пошли к выходу, ничем не осчастливив официанта, который слишком долго копался и не спешил нас обслужить.
Перед выходом генерал сделал кому-то едва заметный знак, но я был слишком хорошо натренирован, чтобы этого не заметить. «Очевидно, шофер, — подумал я, — поедет за нами».
Мы сели в мою «Волгу» и сразу помчались по набережной. Следом пошла черная «Волга», но я быстро от нее оторвался.
Шеин, конечно, видел, какие зигзаги я проделал, но ничего мне не сказал. Мы остановились перед подъездом моего дома и поднялись на шестой этаж. Я пропустил вперед генерала и закрыл дверь. В холодильнике кое-что было, не так, как у Владика, но все же — и выпить, и закусить нашлось.
О деле мы пока не говорили, и лишь после второй рюмки коньяка Шеин сказал:
— Ну?
— Не знаю, с чего начать.
— Начинай с главного, что тебя больше всего потрясло.
— Я оказался в среде преступников, защищенных броней КГБ. — И я подробно изложил Шеину факты. Он меня не перебивал. Я принес из туалета дневник погибшего майора, генерал и его прочитал, не произнося ни единого слова. Потом он налил в рюмки коньяка и предложил выпить. Мы выпили, закусили, и только после этого Шеин сказал:
— Ты, наверно, посчитал нашу встречу случайной? Для тебя она случайна, но спланировал ее я. Мы выжидали, пока ты куда-нибудь поедешь — надо было проверить, не пасут ли тебя. И только после этого я пришел на эту встречу. Твое участие в операции было запланировано, но ставить тебя в известность мы не спешили. О том, что в одесской чека творится неладное, известно Генеральному, и он дал добро. Нам надо знать всю глубину этого преступления, его охват, воздействие иностранной разведки. Ты абсолютно прав: каждый, кто хоть раз возил червонцы, уже попал в поле зрения ЦРУ и мог быть объектом для вербовки. Мы ничем не застрахованы от того, что американцы могут иметь свою агентуру в одесском КГБ. Эту операцию по выявлению положения в КГБ поручили нам, Главному разведывательному управлению, потому что связи из Одессы тянутся в центральный аппарат КГБ. Я решил, что было бы неплохо внедрить тебя в их структуры. Наш человек должен был тебя познакомить с некоторыми сотрудниками КГБ, а дальше — ты бы сам развернулся. Но получилось по-другому: пока наш человек раскачивался, ты сам установил контакты с сотрудниками КГБ, и довольно надежные, судя по твоему сообщению. Скажу тебе откровенно: алмазы — это что-то новенькое в нашем деле. Только этим заниматься будут другие. Свет клином не сошелся на тебе. Думаю, надо отозвать тебя из Одессы, хотя очень заманчиво поработать на алмазах. Как ты думаешь, какую роль хотел тебе отвести Владик? Ты об этом думал?
— Думал. Судя по тому, что он интересовался моими стрелковыми способностями и пообещал дать мне возможность попробовать на людях, моя роль — ломовая: кого прикажут — убрать!
— Именно поэтому я и думаю, что тебя следует отозвать из Одессы. Повяжут кровью, а не выполнишь, самого уберут, как майора. А ты мне нужен живой в Москве.
— Почему вы меня сразу не ориентировали еще в столице?
— Операция очень серьезная и крупная, надежность людей должна быть стопроцентная. Ты не обижайся, я тебе верил с самого начала, а руководитель операции сказал, чтобы мы хорошо присмотрелись к тебе. Одно дело за границей, другое — здесь. Вкусишь сладкой жизни, сдружишься и предашь. Не дергайся, я называю вещи своими именами. Провалить такую операцию — ущерб неописуемый. Тебя в Москве держали три месяца, потому что изучали. Поверили, но подстраховались. Главное — я в тебе не ошибся: ты пришел ко мне. Напиши подробнейший отчет с именами, монологами, диалогами — всю, всю информацию, даже малозначительную. Ты знаешь, что такое информация, даже малозначительная. По алмазам и перевозкам драгоценностей особо.