Два дня Кати пребывала в прекрасном расположении духа. Вокруг были милые знакомые лица французов. Ну, и что, что они военные. Главное, что они французы. К тому же рядом почти все время был Иван, который мягко, но настойчиво отваживал слишком усердных кавалеров от Кати. Ресторан же поразил своими блюдами, еще теми, которые она вкушала до катастрофы. Да и сама обстановка навевала покой и уют. Играла тихая музыка, в ресторане был полумрак. Это так интимно. Так что Кати ресторанчик (ну, и что, что небольшой) понравился сразу. Несколько напрягал тот факт, что при демократичных с точки зрения Кати ценах, ресторан всегда был полупустым.
Эйфория закончилась вечером второго дня. Поутру колонна собралась двигаться дальше - на Валанс. Дела с местными жителями, что французами, что беженцами были успешно решены. Грузы отгружены. Правда, Кати опять услышала страшные цифры потерь. Если в Авиньоне до катастрофы жило до девяноста тысяч человек, то французов осталось лишь пятнадцать тысяч. А вот беженцев было до двух тысяч. Все эти данные узнал Иван, используя неизвестные не только для Кати, но и для полковника способы добычи нужных сведений. В соответствии с количеством жителей и было выдано разрешение на разгрузку.
В этот вечер Кати решила выглядеть истинной парижанкой. Конечно, в плане одежды был напряг. Но она решила вытянуть за счет косметики. И вот они с Иваном входят в ресторан и усаживаются неподалеку от эстрады. Оркестр играет легкую музыку. Все прекрасно, все хорошо. И вдруг она слышит, что ее зовут. Нет, не нынешним именем, а совсем забытым, тем, которое она носила, живя в Париже.
- Сесилия Лавуазье - это ты? - Напротив стояла официантка, но ее лицо было в тени, потом Кати не могла узнать собеседницу. Но тут официантка села за их столик напротив Кати, и она ее узнала. Это была бывшая одноклассница Сара Брукенхайм. Они особенно не дружили, поскольку Сара считала себя красавицей, не то, что некоторые. Но с парнями у нее отношения почему-то не складывались. В конце концов, она вступила в какую-то феминистскую организацию, стала лесбиянкой. И, как слышала Кати, любовницей председателя Высшего международного Конгресса женщин Саманты Пауэрс.
- Сара - это ты? - В свою очередь удивилась Кати.
- Значит, я не ошиблась. Ты действительно Сесилия Лавуазье.
Здесь Иван встал и деликатно покинул женскую компанию, давая возможность девушкам поговорить наедине.
Какое-то время девушки играли в гляделки, будто соревновались, кто первым опустит глаза. Опустила Сара.
- Какими судьбами, Сесилия, тебя занесло в наше захолустье?
Тут Кати вспомнила наставления Ивана и стала пересказывать легенду.
- Я секретарь-референт при уполномоченном по правам беженцев. Ездим, пересчитываем, сколько, где живет народу, чтобы гуманитарная помощь досталась всем. А чем ты занимаешься? Слышала, ты заняла высокую должность в Конгрессе женщин, стала начальником службы охраны у самой Саманты Паэурс.
При этих словах, Сара еще больше опустила голову.
- Нет больше Конгресса, нет и Саманты Пауэрс. Смыло, вместе с большей частью Франции. Мне повезло, осталась жива. И то, только благодаря тому, что отдыхала в Каннах. А как случилось... помчалась сюда. Это же моя родина. Увы, и здесь все было плохо. Многие уехали. Но и для оставшихся остался только ад. Я вот смогла устроиться сюда... официанткой, а многим и это место не светит.
Душа Кати металась, как птица, пойманная в клетку. Хотя они с Сарой никогда не были подругами. Более того, были в плохих отношениях, но сейчас ей стало стыдно за то, что она вся такая благополучная, а сидящая напротив женщина пребывает в плачевном состоянии. Но выразить свои чувства Кати не могла, не могла подобрать нужные слова.
Как оказалось, этого и не понадобилось. Похоже, до Сары дошли слова о том, что Кати секретарь-референт, да еще при уполномоченном ООН по беженцам. И это буквально взорвало ее.
- А ты, хитрая, сумела-таки пристроиться. Секретарь-референт. - Знакомая завистливо фыркнула. - Сказала бы лучше, что любовница этого красавчика и не прикрывалась бы красивыми словами.
Кати буквально обомлела от слов девушки.
- Сара, как ты можешь так говорить на чужого тебе человека? Иван порядочный человек.
- Конечно, конечно, он еще и русский. Вот повезло, так повезло. Мы тут скоро землю будем есть, а ты в России свою личную жизнь устраиваешь. Инспектируете, верю, очень верю.- Саркастически произнесла Сара. - Придумала бы версию поинтереснее. Например, казала бы, что устраиваешь свадебное путешествие. Ну, и как, нравятся тебе Прокаженные Земли? - Спросила Сара с издевкой.
- Какие прокаженные земли? - только и смогла вымолвить ошеломленная Кати.
- Так ты и этого не знаешь? Ха... те земли, по которым едет ваш конвой, называют Прокаженными Землями. Не знала, что ли?
Кати только покачала головой. А Сара, похоже, стала закипать. Нашла на ком выместить свой гнев.
Но в это время рядом с их столиком появился мужчина, который представился управляющим.
- Сара, ты, что здесь устроила? Почему не выполняешь свои обязанности? Хочешь, чтобы тебя уволили?
Сара сразу поникла.
- Нет, босс, не хочу. Встретила старинную подругу, решила поговорить, отвлечься.
- На повышенных тонах?
- Босс, ну, мы же женщины, мы все такие эмоциональные. Чему тут удивляться?
Управляющий повернулся к Кати.
- У мадмуазели нет претензий?
- Нет, - вместо Кати ответил Иван, появившийся из-за ее плеча.- Нам бы хотелось поужинать, если можно?
- Конечно, конечно. - Управляющий повернулся к барной стойке, кому-то махнул рукой, и к их столу устремилась официантка. Другая официантка. Оглянувшись, Кати не обнаружила в зале Сару.
Ужин был шикарным. Иван постарался. Но у Кати аппетит бесповоротно пропал. Не помог даже щедрый подарок от заведения в виде шампанского "Veuve Clicquot".
- О, - воскликнул Иван, - вдова Клико. Благодарю вас, - он кивнул управляющему, который с натянутой улыбкой на лице стал отползать от стола. Увы, ничего не спасло ситуацию. Ужин был окончательно испорчен.
Но Кати понимала, что Иван совсем ни при чем к ее испорченному настроению. Потому она положила свою ладонь на кисть Ивана, стараясь его успокоить.
- Ваня, все нормально. Ты поешь, поешь. Ты все-таки мужчина, тебе нужно много и хорошо питаться.