* * *
Штаб Мина в загаженном пресненском полицейском доме работал, несмотря на позднюю ночь. Связисты надрывались над ноющими полевыми телефонами. Входили и выходили ординарцы. Штабные ерзали глазами и карандашами по плану Москвы, разложенному на столе. Начальник штаба диктовал, водя пальцем по кривым переулкам:
- ...Средняя колонна под командой штабс-капитана Пронина-второго: две роты (5-я и 7-я) 2-го батальона, две роты 1-й гренадерской артиллерийской бригады, два орудия, одна рота Ладожского полка, одна рота...
Следовать по Нижней Прудовой улице, Верхней Предтеченской, Малой Предтеченской, Большой Предтеченской до Трехгорного переулка, где повернуть на соединение с левой колонной. По дороге оставить роту Ладожского полка в здании обсерватории. Этой роте иметь наблюдение...
Грабов спросил капитана Колосова, тоже дожидавшегося Мина (командующий не вернулся еще с совещания у генерал-губернатора):
- Что это они - ночью совещаются? Не ладится дело, значит?
- Почему "не ладится"? - беспечно ответил капитан. - Сначала действительно приходилось туго. Пехота здешняя не ахти как надежна, только казачки да драгуны, собственно, работали. И начальство дрейфило - это тоже надо признать. Ну, красные и разгулялись... А как мы приехали - сразу пошло на убыль. Город почти очищен. Собственно, одна Пресня осталась: туда, по сведениям, оттянулись и из остальных районов дружины. Ты приехал в самое время: завтра генеральный штурм.
"Чет! - радостно подумал Грабов. - Вот, действительно: что ни делается - делается к лучшему".
- Мы, собственно, вчера еще сунулись, - сообщил капитан, скосив глаза на продолжавшего диктовать начальника штаба. - Но... малость не вышло.
- Отбили? - изумился Грабов. - Быть не может!
- Не то что отбили... - замялся капитан. - Но... артиллерийская подготовка, видишь ли ты, подгадила.
Он показал глазом на низенького артиллерийского подполковника, сидевшего, нахохлившись, на стуле в сторонке.
- Отличилась госпожа гренадерская артиллерийская бригада... Мин, очевидно, этого синьора вызвал: начешет. А без артиллерии здесь дела не сделаешь. Господа санкюлоты - отдам им честь! - не шутки шутят. Один Ладожский полк уже сорок тысяч патронов расстрелял трехлинейных да восемьсот револьверных...
- И ни одной гильзы стреляной не подобрал, - вступил подошедший на разговор полковой адъютант, поручик фон Брюммер. - Восемь тысяч обойм в расход. Стрельба, значит, вся на ходу была...
- На заднем ходу, - сострил Колосов и первый засмеялся своей остроте. - Подбирать некому было.
- Это ж скандал форменный! - сказал брезгливо Грабов.
Колосов кивнул:
- Я ж сказал: ненадежны. Палят в небо как в копеечку. Ты, между прочим, насчет сорока тысяч не распространяйся. Запрещено: еще в печать попадет - возомнят о себе пролетарии. Ладожскому командиру здоровый фитиль вставили за такой рапорт. Он сейчас новый подал. Там уже не сорок, а всего четыре тысячи винтовочных, а револьверные даже на тридцать три сведены... Так-то приличней. А то прямо Мукден. Позор! Ведь у них и оружия почти что нет, у дружинников: так... револьверишки, пики какие-то...
* * *
У стола голос монотонный диктовал:
- ...Колоннам двигаться со всеми мерами предосторожности и охранения. Правой и левой колоннам следовать с лазаретными линейками и врачами, а со средней колонной - карета "скорой помощи", которая будет вытребована из участка.
Перед выступлением нижним чинам получить варку из полфунта мяса.
Обыск домов по обеим сторонам улиц производить самый тщательный, стараясь обнаруживать присутствие оружия, причем за револьвер будет выдаваться по три рубля.
Время выступления...
В соседней комнате застучали шпоры. Начальник штаба положил карандаш:
- Смирно! Господа офицеры!
Вошел Мин с ординарцем - конногренадером. Откозырял и сразу же, ни на кого не глядя, пошел к поднявшемуся навстречу ему артиллеристу.
- От генерал-лейтенанта Гиппиуса? Начальника артиллерии Гренадерского корпуса?
- Так точно, господин полковник.
Мин дернул шеей и распустил накинутый на плечи заиндевелый от мороза башлык.
- Вы мне сорвали штурм! Вам приказано было подготовить атаку огнем по Прохоровской мануфактуре - главному оплоту мятежников, а вы что?
- Мы открыли огонь в назначенное время. 1-я и 9-я батареи... под личным моим командованием...
- Легкие орудия? Пукалки! - почти выкрикнул Мин. - По каменному редюиту{1}! Они только посмеивались над вашим огнем. Ваш... салют только придал им смелости. По агентурным донесениям, все снаряды - в насыпь. Ни потерь, ни разрушений.
- Адмирал Дубасов приказал щадить здания: фабрикант Прохоров особенно ходатайствовал об этом. Мин отвел глаза и сказал спокойнее:
- Кроме того, вы раньше времени снялись с позиции. Вы были предупреждены о положении дел?..
- Так точно, - поспешно подтвердил артиллерист и шевельнул усами, прикрыв улыбку. - Как только мы получили по телефону из штаба округа сообщение, что ваша колонна несет тяжелые потери, есть раненые штаб- и обер-офицеры, штурмующие колонны не могут продвинуться и успех зависит исключительно от нашей артиллерии...
Мин побагровел.
- То есть как? "Исключительно от вашей артиллерии"? Так передали из штаба?
- "Исключительно", - подтвердил артиллерист с нескрываемой уже явно злорадной улыбкой. - Мы немедленно вернули легкие батареи на позицию и приступили к подготовке двух батарейных. Завтра можно будет ввести в дело первую, ко второй нет снарядов: налицо всего восемьдесят батарейных гранат.
- При умелом действии этого достаточно, чтобы смести пол-Москвы, а не пару фабрик, - сердито сказал Мин и кивнул адъютанту. - Чаю, Брюммер. Я озяб. Можете идти, подполковник. И подтвердите генералу Гиппиусу, что назавтра я ожидаю действительной поддержки. Я повторю штурм, и на этот раз мы должны взять на штык очаг бунтовщиков. Именно так: на штык. В час тридцать вы откроете огонь. Вести его ровно час по фабрикам Прохорова и Мамонтова. Сколько снарядов сможете вы за этот срок выпустить?
- Четыреста, - ответил артиллерист.
Мин улыбнулся и протянул руку для пожатия:
- Вполне достаточно. Тем более что вас поддержит артиллерия штурмовых колонн. Ровно через час вы прекратите стрельбу. Мне незачем напоминать, что, поскольку ваши батареи по ту сторону Пресни, насупротив нас, я не смогу двинуться на штурм, пока вы не замолчите: иначе вы будете бить по своим. О подробностях договоритесь с начальником штаба. Еще раз: передайте артиллеристам, что семеновцы ждут доблестного содействия их как братьев по оружию. Честь имею.
Он дал знак Грабову подойти.
- Донесение от Римана?
- Так точно. - Грабов подал пакет. Мин вскрыл и стал читать, морщась.
- Только еще в Люберцах?.. Я ожидал более быстрого движения. И почему он пишет: "Пробился до Люберец"? Разве вы шли с боем? Нет? Ну, конечно... Отчего так мало взято оружия? Какие-то там топорики... три бульдога... два ножа из напильников... шашек жандармских две... кистень резиновый...
Он бросил листок на стол.
- А ты что там... набедокурил? Почему Риман тебя отчислил? Пришелся не ко двору?
- Так точно, - ответил Грабов.
Мин помолчал.
- Быть по сему. Останешься при штабе.
Грабов вздрогнул.
- Разрешите просить назначить в действующую часть. Для участия в штурме.
Мин улыбнулся ласково:
- Сбой поправкою красен? Хорошо. Можешь идти с правой колонной. Эттер, возьми поручика к себе и дай поработать.
- Слушаюсь, - отозвался плечистый полковник у стола. - Приткнись пока здесь где-нибудь на ночевку, Грабов... Но осторожней. Клопов здесь тьма. Можно, впрочем, и не ложиться: в четыре тридцать мы выступаем.
Артиллерийский подполковник закончил тем временем разговор с начальником штаба и, откозыряв еще раз Мину, садившемуся пить чай со своими офицерами, вышел в соседнюю комнату. Там поджидали его еще двое артиллеристов: капитан и поручик. Они сошлись и огляделись, как заговорщики. Комната была пуста, двери прикрыты.